Оказавшись в трудной жизненной ситуации, казахстанские дети остаются наедине со своими проблемами.
В последние годы в Казахстане увеличилось количество случаев домашнего и сексуального насилия над детьми и подростками, юные казахстанцы все чаще становятся жертвами буллинга и кибербуллинга. Карантинные ограничения, вызванные пандемией коронавируса, только усугубили общую картину, добавив в нее черных красок. На этот фон накладывается систематическое нарушение прав детей в других сферах: многие из них недоедают и не имеют доступа к образованию. Почему же в Казахстане прекрасная страна под названием «Детство» для некоторых ребятишек превратилась в ужастик, отравляющий им жизнь?
Попытку найти ответ на этот вопрос предприняли эксперты, принявшие участие в дискуссии, организованной Social Innovation in Central Asia.
Заместитель председателя Комитета по охране прав детей МОН РК Дулат Жекебаев рассказал, что ситуация с правами ребенка находится в нашей стране на постоянном контроле государства. Помимо ежегодного доклада, комитет провел большую аналитическую работу и разработал индекс благополучия детей, который аккумулирует самые разные направления исследования как на уровне страны в целом, так и в разрезе регионов. В частности, индекс затрагивает самые различные аспекты жизни детей, начиная от попадания в трудную жизненную ситуацию и заканчивая наличием асфальтированных дорог в населенных пунктах. По заверениям зампреда комитета, их ведомство постоянно держит руку на пульсе, прекрасно осознает реалии и старается вовремя предпринимать адекватные меры, способные нормализовать ситуацию и защитить права детей.
Как отметил Дулат Жекебаев, в этих вопросах четко срабатывает разграничение полномочий центра и регионов. Центр в лице профильных министерств, ведомств и парламентариев отвечает за нормативно-правовую базу, методологию, контроль, в том числе с участием правоохранительных органов. Координация осуществляется через Межведомственную комиссию по делам несовершеннолетних при правительстве. В регионах же имеют дело с конкретными проблемами, решать которые пытаются комплексно, привлекая в зависимости от ситуации педагогов, психологов, медиков, представителей неправительственного сектора.
Впрочем, у семи нянек, как известно, дитя без глазу. Депутат мажилиса Ирина Смирнова убеждена, что работа в области защиты прав детей в нашей стране ведется крайне неудовлетворительно.
«Те результаты, которые мы видим сейчас, совсем не впечатляют», — отметила она.
По словам депутата, первые, на кого нужно обратить внимание, это дети, живущие за чертой бедности.
«Они пребывают в конфликте с обществом, поскольку в силу обстоятельств не могут получить доступа к хорошему образованию, к дополнительным образовательным услугам и т. д. Речь, поясню, идет о почти миллионе детей», — рассказала Ирина Смирнова.
Второй момент, на котором, по ее мнению, стоит сделать акцент, — это положение детей с особыми потребностями. Несмотря на то что в нашей стране принят закон об инклюзивном образовании, сказать, что он работает, в настоящий момент нельзя.
«Например, за последние три-четыре года в Алматинской области не было открыто ни одного детского сада для детей с особыми потребностями», – уточнила депутат.
Третья проблема, которую обозначила мажилисвумен, – это рост суицидальных настроений среди детей и подростков. Отчасти это происходит из-за буллинга в школах.
«Ко мне часто обращаются родители, рассказывают о таких фактах. Однако администрация школ старается их скрыть, хотя в законе о статусе педагога есть норма, обязывающая преподавателя довести до правоохранительных органов, администрации населенного пункта информацию о том или ином ЧП. Но на деле мы видим совершенно иную картину, – констатировала Ирина Смирнова и добавила: – Сегодня мы поднимаем вопрос о роли и статусе психологических служб в школах. Они оказывают помощь всем – педагогам, администрациям учебных заведений, но не детям. Есть предложение вывести эту службу из подчинения директора школы и сделать ее независимой. Психолог, который получает заработную плату от школы, находится в подчинении у директора и не может быть самостоятельным в своих действиях. А ведь во многих случаях, поступи психолог иначе, конфликта удалось бы избежать. Нужно также отметить, что сегодня в школах внедряются психологические опросники, которые вызывают вопросы у родителей и общественности. Они нацелены не на то, чтобы помочь ребенку выйти из состояния стресса, а наоборот, подталкивают его к мысли о суициде».
Фактически, оказавшись в трудной жизненной ситуации, ребенок, несмотря на обилие готовых помочь ему государственных служб и общественных организаций, остается один на один со своей проблемой.
«Ребенку просто некуда обратиться, — констатирует психолог Светлана Богатырева. — Школьные психологи не обладают навыками суицидальной диагностики, кризисной помощи. В вузах их этому просто не учат. К тому же в этой среде актуален вопрос сохранения конфиденциальности и неразглашения полученной школьными психологами информации. Все это приводит к тому, что этой службе не доверяют ни дети, ни родители. И в данной ситуации нам мог бы пригодиться зарубежный опыт. В странах Европы, в США существуют независимые психологические центры, куда могут прийти и дети, и их родители, и даже педагоги. Главное, они уверены, что завтра об их проблемах не узнает вся школа. Впрочем, независимые службы психологической помощи — это далеко не стопроцентное решение проблемы. Так, чтобы обратиться к психологу, у ребенка должно быть соответствующее разрешение от его законных представителей — родителей или опекунов, а они далеко не всегда готовы такое разрешение дать».
Особое внимание психолог уделяет проблеме школьного буллинга, который зачастую проявляется в подростковой среде в том числе и из-за непродуманных действий педагогов, провоцирующих травлю. По мнению Светланы Богатыревой, помимо специального антибуллингового законодательства, каждой казахстанской школе стоит внедрить у себя свой собственный антибуллинговый кодекс по примеру развитых стран.
«Там есть амбассадоры буллинга, антибуллинговые программы, психологические тренинги как для жертв травли, так и для агрессоров. Нам обязательно все это нужно внедрять, потому что масштабы буллинга растут, а пандемия, словно линза, только усилила все эти процессы», — пояснила она.
Как уточнила главный редактор сайта «Перемена медиа», специализирующегося на новых подходах в воспитании и образовании, Айжан Мадиходжаева, ситуация осложняется еще и тем, что широкая общественность не видит связи между буллингом, ростом количества подростковых суицидов и общим уровнем агрессии и насилия в обществе.
Еще один большой пласт нерешенных проблем кроется в ситуации с детьми, находящимися в «контакте с законами», – как жертвами преступлений, так и теми, кто эти преступления совершил. По мнению экспертов, эта категория детей остро нуждается в специализированных центрах, где они получат не только психологическую, но и юридическую поддержку. Те же органы опеки в силу ограниченности своих полномочий не могут на время следствия изъять ребенка из семьи, где он подвергался сексуальному насилию. Жертва вынуждена продолжать жить дома и находиться рядом с агрессором, что в значительной степени усугубляет и без того серьезную психологическую травму. На каком-то этапе такие дети могут просто сломаться и, допустим, «выйти в окно».
Эксперты уверены, что конфликтные ситуации и стрессы поджидают наших детей на каждом шагу, и их на самом деле намного больше, чем это могут представить себе взрослые.
Как утверждает театральный режиссер Виктор Немченко, за сутки в казахстанском сегменте интернета можно обнаружить порядка ста сообщений от детей и подростков об их готовности расстаться с жизнью…
