Не так давно авторы одного из культивирующих страхи о советском прошлом анонимных Telegram-каналов, натужно кряхтя, родили очередной «триллер». Борцы за «историческую правду» в красках живописали, как в 20-х годах прошлого века казахи умирали не только от голода и инфекций, но еще и по причине преступного отношения к ним русских врачей. Мол, последователи Гиппократа, пользуясь незнанием представителями титульной нации русского языка, умышленно отказывали им в медицинской помощи. Из-за отсутствия оной степняки поголовно умирали в муках, а их бренные тела буквально устилали коридоры больниц.
Жизнь страшнее любого вымысла
Пост, явно подпадающий по уголовную статью за разжигание межнациональной розни, как и следовало ожидать, вскоре был удален. А вот осадок остался. Замешательство вызывает даже не сам факт появления подобных подстрекателей, инкогнито ваяющих страшилки для миллениалов (с этим как раз все понятно), а их готовность демонизировать советское прошлое любой ценой, порой даже устраивая пляски на костях своих предков.
На самом деле жизнь бывает страшнее любого вымысла, особенно наспех придуманного. И доказательством тому служат исторические факты.
Действительно, в те страшные годы нация вымирала по причине голода, страшных инфекций и отсутствия медицинской помощи, которая не оказывалась не потому, что врачи были русскими и им было плевать на жизни казахов, а потому, что врачи – и русские, и какой-либо другой национальности, как, собственно, и больницы, были наперечет. Вот он – настоящий триллер эпохи зарождения советского социализма. Но чтобы это понять, иногда нужно перелопатить сотни, а то и тысячи архивных документов.
Каркас системы здравоохранения в советском Казахстане фактически начал закладываться только в конце 1919 года с созданием специализированного органа – Кирздравотдела. Конечно же, сразу были приняты декларации и многочисленные программы развития, но практически все они так и остались исключительно на бумаге, поскольку претворить их в реальность не представлялось возможным из-за отсутствия какой-либо базы.
«Весь медико-санитарный аппарат вследствие гражданской войны был разрушен. Врачебные и фельдшерские участки за самым редким исключением остались совершенно без медработников. Имущество медицинских пунктов и больниц оказалось расхищено, здания пришли в упадок, некоторые разрушены… всюду недостаток медикаментов, медицинского инвентаря…»
С врачами и медперсоналом ситуация была еще хуже:
«Надо отметить, что Киркрай всегда был беден медперсоналом. Вследствие же гражданской войны число медработников сократилось еще больше. Так, на весь Иргизский уезд ко времени учреждения Кирздравотдела не осталось ни одного врача, в городах Актюбинске и Тургае осталось по одному врачу, а в их уездах не было ни одного врача. Не лучше обстояло дело и с врачами в Уральской области, где они имелись только в городах, в уездах тоже почти не было врачей».
(Центральный государственный архив Республики Казахстан – Ф. 82, оп. 1, д. 8. Краткий отчет о деятельности Кирздравотдела (1919 – 1920 гг.))
Все попытки хоть как-то выправить ситуацию практически не имели шансов на успех. Объявленная Кирздравотделом мобилизация врачей до 35 лет и лекпомов до 50 лет с треском провалилась по банальной причине – на всей территории Киркрая к тому времени не оставалось ни одного «вольнопрактикующего» врача. Что до лекпомов, то они в большинстве своем были из числа ротных фельдшеров, которые уволились с военной службы еще в царские времена и с тех пор никакого отношения к медицине не имели. Открытая же в 1919 году в Уральске первая средняя медицинская школа была не в состоянии удовлетворить столь масштабный кадровый голод.
Ситуация осложнялась еще и тем, что зарождавшаяся система здравоохранения в основном была направлена на обслуживание интересов театра военных действий, перекинувшейся в казахские степи гражданской войны и на борьбу с бушевавшими среди красноармейцев эпидемиями. В кратком докладе о постановке медико-санитарной помощи в Оренбургско-Тургайской губернии указывался следующий факт:
«Немало сил и хлопот было потрачено на оборудование городской заразной больницы на 450 коек в огромном здании бывшего реального училища, но когда оборудование уже было закончено, ее отобрало военное ведомство».
Население, которое страдало от эпидемий не меньше бойцов, обслуживалось по остаточному принципу, что подтверждали и руководители сферы здравоохранения того времени:
«С самых первых дней работы Кирздравотдела ему пришлось направить силы на борьбу с эпидемиями. Вслед за уходом и сдачей колчаковских войск по всему их пути росли очаги грозной эпидемии сыпного и возвратного тифа. При полном отсутствии и невозможности создать на местах какой-либо карантин, оборудовать достаточное количество заразных бараков, эпидемических отрядов эпидемия быстро разлилась по всему краю. Предоставленное самому себе беспомощное, абсолютно не имеющее никаких зачатков санитарно-гигиенических знаний население края сплошь было охвачено неумолимой эпидемией и гибло сотнями, тысячами, были случаи, когда вымирали практически целые поселки. О какой-либо статистике не может быть и речи, ее не было и быть не могло. И наш Кирздравотдел с его только зарождающейся организацией был бессилен что-нибудь существенное в этом направлении сделать. В большей степени ему приходилось принимать соучастие в работе военного ведомства».
(Центральный государственный архив Республики Казахстан – Ф. 82, оп. 1, д. 8. Краткий отчет о деятельности Кирздравотдела (1919 – 1920 гг.))
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих
Фактически в те годы для населения оставался единственный выход – лечиться народными методами. Неумелый «менеджмент» первых советских лет не просто не мог создать что-то новое, но и нещадно разрушал имеющееся. Например, аптечную сеть. Она и в царское время была курам на смех – порядка 50 аптек на всю территорию края. К 1921 году эта цифра уменьшилась вдвое.
Одна аптека обслуживала до 100 тысяч человек. Именно в это время население степи окончательно и бесповоротно оказалось на пороге между жизнью и смертью. Знаменитое высказывание «вождя мирового пролетариата» о том, что либо тифозная вошь победит социализм, либо наоборот, – это не просто исторический афоризм. Эпидемия сыпного тифа захлестнула практически всю новорожденную Страну Советов. Сибирь и прилегающие к ней казахские степи оказались под сильнейшим ударом. Исторические данные свидетельствуют о высоком уровне смертности – до трети от заболевших.
Однако бороться с этой бедой предпочитали исключительно командно-административными методами – путем создания новых организационных структур, в частности Наркомздрава. Именно он должен был заняться созданием госпиталей, а также привлечением из других регионов Страны Советов эпидемиологических отрядов и медицинских работников.
Но, как свидетельствует радиограмма зампреда КирЦИК, председателей КирСовнаркома и Наркомздрава самому В. И. Ленину, «население Кирреспублики, как и во времена царизма, остается без всякой медицинской помощи. Киргизы вырождаются, вымирают от сифилиса, туберкулеза, повальной оспы, цинги и других инфекционных заболеваний… Учитывая специфические особенности Кирреспублики и трудности осуществления в Киркре санитарной культуры, на проведение элементарных санитарных мероприятий и организацию примитивной лечебной помощи киргизский народ имеет право претендовать. В течение последнего пятилетия киргизы не прививались от оспы, и на запрос Кирнаркомздрава, сможет ли Наркомздрав Главсанупр прийти на помощь силами и средствами как для проведения кампании оспопрививания, так и для организации Кирнаркомздрава, тов. Семашко ответил, что в ближайшее время не представляется возможным оказать реальную помощь Кирнаркомздраву... При обещании объявить Кирреспублику ударной в смысле обеспечения медперсоналом, медсанимуществом ударность остается на бумаге…»
Тем временем к различного вида тифам добавились холера, чума, оспа, малярия, туберкулез, чесотка, дифтерия, а главное – голод, усугублявший вспышку любой эпидемии. Ситуация была близка к апокалипсису.
Гурьев (Атырау), 1921 год. «В феврале разразилась эпидемия сыпного тифа, унесшая жизни половины горожан. Газета «Трудовая правда» писала: «…картина ужасная, не находилось ни одного помещения, где бы не насчитывались больные тифом; нередки случаи вымирания целыми семьями».
Павлодар, 1921 – 1922 годы. «В результате голода, вызванного насильственной продразверсткой, в городе разразились эпидемии тифа. В результате массовых эпидемических заболеваний и отчасти из-за острого недостатка топлива в городе многие школы закрывались, особенно сложной была обстановка в киргизских волостях, где был высокий уровень смертности людей в результате сильного развития тифа, оспы и кори. В городе не хватало медперсонала, лекарств, бараки для изолированных больных были в антисанитарном состоянии, в результате массовых эпидемий тифа и холеры в течение 1921 – 1922 годов в городе и уезде умерли свыше 9 тысяч человек».
Оренбург, 1921 – 1922 годы. «В доме грудного ребенка № 2 г. Оренбурга из 264 детей до одного года от болезней и голода умерли 222 ребенка, то есть смертность составила 84%. В показательном детском доме № 1 (где содержались дети от одного года до трех лет) смертность превысила 50%»
(Из доклада наркома здравоохранения М. С. Шамова совнаркому республики)
Принимаемые в пожарном порядке меры все-таки принесли плоды. Так, довольно быстро удалось развернуть сеть лечебных учреждений. Появились 150 больниц, рассчитанных на 7751 койку, 87 врачебных участков, 221 амбулатория и 394 фельдшерских пункта. Но что могли сделать стены без врачей и персонала? На всю республику было только 22 санитарных врача и три санитарно-бактериологические лаборатории – в Оренбурге, Акмолинске и Уральске. Во многих регионах, например в Актюбинске, первый санитарный фельдшер появился только в 1925 году, а должность санитарного врача при губздраве была предусмотрена лишь в 1926 году.
Как следствие – вспышки новых инфекций, туберкулеза, венерических заболеваний.
«По статистическим данным и данным частичного обследования Акмолинской губернии, имеется громадное количество больных сифилисом в разных стадиях. Есть аулы и поселки, поголовно пораженные сифилисом. Статистические данные даже приблизительно не выявляют действительной заболеваемости».
(Центральный государственный архив Республики Казахстан – Ф. 82, оп. 1, д. 304.)
Стоит ли удивляться, что в такой ситуации проводимая большевиками политика в сфере здравоохранения сводилась к тому, что «силы должны быть мобилизованы на поддержание здоровья людей еще не больных, а затем уже направлены на ликвидацию очагов распространения болезней и только оставшиеся силы – на лечение».
Итог подобного подхода оказался плачевен.
Оренбург. «Все больницы в г. Оренбурге давно не отапливались, ванные нигде не топятся, в больницах холодно, больные лежат в своих платьях, почти поголовная вшивость больных, внутригоспитальное заражение – обычное правило. Питание не превышает 700 калорий, хлеб всюду черный. Диетпродукты совершенно отсутствуют. Смертность колоссальная и наступает у большинства больных либо при явлениях голодных отеков, либо кишечных поносов и истощения. В Губернской заразной больнице вследствие трудности отопления закрыто в ноябре 300 коек. Никаких элементов для санитарной обработки масс и организации дела дезинфекционного нигде обнаружить не удалось».
(Из справки «Общее впечатление от посещения больниц» чрезвычайного уполномоченного Наркомздрава за 1922 год)
Бухтарминский уезд. «Штат медработников Бухуздрава в доброй трети составлен из полуинвалидов, а в другой трети – из малоопытных фельдшеров военного времени, причем в больнице он неполный, а два фельдшерских пункта совершенно закрыты за неимением фельдшеров. Больницы при плохом оборудовании, медицинском и хозинвентаре и при высокой скудности медсредств ютятся в частных и не приспособленных для этого домах, терпят в качественности и продуктивности работы. Число коек пришлось сократить».
(Центральный государственный архив Республики Казахстан – Ф. 82, оп. 1, д. 19. Доклад о состоянии здравоохранения Бухтарминского отдела здравоохранения)
И похожая картина – в каждом регионе. В конце 20-х годов ситуацию потихоньку удалось взять под контроль – разгул инфекций был приостановлен, получилось обуздать голод. Но прокатившийся по аулам «Малый Октябрь» не просто вернул все на круги своя, но и спровоцировал настоящую гуманитарную катастрофу. Голод и заболеваемость уже невозможно было сдерживать.
При этом в Казахстане насчитывалось всего 483 врача. Узких специалистов можно было пересчитать по пальцам. В частности, на всю республику приходилось всего 20 фтизиатров. Около 30% сельских районов не имели вообще никакой медицинской помощи. Даже в считавшихся обеспеченными медицинской помощью местностях на один врачебный участок приходилось от 25 200 (в русских районах) до 85 500 жителей (в казахских районах).
И это далеко не полный перечень исторических фактов, иллюстрирующих Армагеддон того времени. И что же страшнее – выдумки современных хайпожоров или все-таки реальность?
