...придется быть российским блогерам, авторам телеграмм-каналов и всех иных ресурсов в интернете с января 2021 года.
Закон об ужесточении наказания за распространение клеветы и информации, приравненной к ней, перед Новым годом подписал президент Российской Федерации Владимир Путин. Учитывая то, что Казахстан и Россия находятся в ЕАЭС, можно предположить, что такой закон скоро будет принят и у нас. Поэтому важным показалось узнать обо всем новом от самого инициатора и автора закона, депутата Госдумы РФ Дмитрия Вяткина.
– Дмитрий Федорович, чем вызвана необходимость закона об ужесточении наказания за клевету в интернете, инициатором которого выступили вы?
– Здесь все совершенно очевидно. Действующее наказание за клевету распространяется лишь за те действия, которые совершены в СМИ или публичном выступлении. Я говорю о распространении клеветнических материалов, информации, то есть заведомо ложных сведений, в том числе с использованием служебного положения. Все это сегодня переместилось в интернет-пространство. То, что происходит в соцсетях, блогах, на сайтах, можно назвать абсолютным беззаконием и безнаказанностью. Практически любой гражданин может пострадать от распространения таких сведений, и напомню, если так уж по большому счету говорить, словом и убить можно.
И задача государства – защитить конституционное право гражданина, право на честь, достоинство, деловую репутацию такими же способами, которыми государство защищает это конституционное право и в других сферах распространения информации. Тем более, что аудитория у интернет-изданий, социальных сетей, отдельных блогов гораздо шире уже сейчас, чем у традиционных печатных СМИ. В то же время не могу не отметить, что средства массовой информации знают и соблюдают закон, придерживаться каких-то моральных принципов. Кроме того, существуют профессиональные стандарты, которые они обязаны выдерживать, чего не скажешь об иных источниках информации в интернете. Поэтому важно, что регулирование интернет-пространства должно происходить наравне с регулированием иных источников информации. Что мы, собственно говоря, данным законом и сделали.
– А были ли какие-то конкретные инциденты, которые послужили вам поводом, триггером для разработки данного закона?
– Я понял вас. Этот закон не носит какого-то ситуативного характера. Это – тщательно подготовленная инициатива, которая прорабатывалась и с экспертами, и с правоохранителями. Были получены положительные заключения и со стороны правительства и Верховного Суда. Это – документ актуальный, но не сиюминутный на злобу дня. И, скажем так, он продиктован жизнью.
– Проводились ли какие-то исследования на эту тему или хотя бы мониторинг?
– Для того, чтобы удостовериться в актуальности этой темы, достаточно просто заглянуть на интернет-сайты, которые распространяют тем или иным образом информацию. Там немало жареных фактов, рассуждений о разных персоналиях, я уже не говорю про блоги, про соцсети. В общем-то, здесь привести все, допустим, только к судебной статистике невозможно, потому что многие просто не реагируют достаточным образом на то, что распространяется. Ведь в интернете сводят счеты, нападают, устраивают информационные кампании. Но это все зачастую оказывается вне поля зрения статистики, в том числе статистики правоохранительной или судебной. Но достаточно самому зайти посмотреть, как все становится понятным. Ну, и конечно, есть много обращений. Кстати, когда я вносил этот законопроект, мне звонили и говорили: «Да, закон нужен», особенно те, кто пострадал, причем не по политическим мотивам. Счеты сводят через интернет просто в массовом порядке. Это и сведение счетов личного характера, выброс информации из-за бизнес-конкуренции. К этому надо прибавить споры, обычно решаемые в судебном порядке, и многое-многое другое.
Я знаю, что с помощью той ли иной информации, которая забрасывается, пытаются оказать воздействие, в том числе и на тех людей, которые принимают те или иные решения. Много чего происходит. Этот процесс длится уже не первое десятилетие. Сейчас традиционным СМИ, я смею утверждать, доверяют едва ли не меньше, чем интернет-сайтам.
– Но, знаете, дьявол кроется в деталях. Очень часто суды и вообще правоприменительная практика показывает, что нечеткость дефиниции может трактоваться в ту или иную пользу. И вот как с этим быть?
– Скажите, вы какую правоприменительную практику имеете в виду? Российскую или казахстанскую?
– И российскую, и нашу казахстанскую, к сожалению.
– Правоприменительную практику я не могу оценивать. Правоприменительную практику, которая складывается в Республике Казахстан – я ее просто не знаю, честно вам скажу. Поэтому здесь я вряд ли вам прокомментирую, именно что касается судебной практики, понимаете. Есть такой же закон в Республике Казахстан?
– У нас, наоборот, декриминализацию клеветы приняли летом прошлого года. Президент Токаев пообещал и приняли. И перевели в административные правонарушения. Но наши юристы говорят, что это чревато последствиями и что это палка о двух концах. Вот все то, о чем вы говорили, как раз может усилиться. Иначе говоря, налицо есть безнаказанность за клевету в интернете.
– У нас подобное происходило. В конце 2011 года клевета была декриминализирована. Но уже в июле 2012 года соответствующая норма опять вернулась в Уголовный Кодекс. И с тех пор она приблизительно остается в неизменном виде. В этот раз только добавилось ужесточение наказания и ответственность за клевету в интернет-пространстве.
– Клевета в интернет-пространстве приобретает все более актуальный характер. Скажите, пожалуйста, что такое клевета в интернет-пространстве по этому закону?
– Понятие клеветы не менялось, и не изменится после принятия моего закона. Это – распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию лица. Подчеркну, заведомо ложных сведений.
– А кто это будет доказывать, что это заведомо ложные сведения?
– В настоящий момент такие дела могут быть возбуждены либо судьями, либо они могут возбуждаться органами внутренних дел и по ним проводится дознание.
– В вашем законе появилась совершенно новая норма, связанная, видимо, с тем, что происходило в Соединенных Штатах, когда кинопродюсера Вайнштейна как только не оскорбляли?
– Она не появилась, она действовала с 2012 года. Если речь идет о клевете, сопряженной с обвинением в совершении сексуальных преступлений. Она действует с 2012 года, просто ее формулировка была уточнена в соответствии с той формулировкой, которая есть в главе 18 Уголовного Кодекса, а именно: это – преступление против половой свободы и половой неприкосновенности личности.
– Я так понимаю, что, помимо уточнения, еще и определено наказание максимальное. Или не так?
– Наказание ужесточено, верхнее, самое жесткое наказание может грозить в виде лишения свободы. Но диапазон наказаний достаточно широк, остались прежними штрафы, обязательные работы. Поэтому здесь в арсенале правоприменителя достаточно большой набор санкций, которые он может применить, широкий. Тут не обязательно реальное лишение свободы.
