Кафка действительно становится былью.
Вспомним строки песни: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Которые во времена «перестройки» стала выглядеть при цитировании на страницах «освобожденной прессы», несколько иначе: «Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью…». Но и это стало не окончательным вариантом – надо было идти дальше в социальном самоунижении на грани предложенного садомазохизма в общественном мнении. И вот, как приговор: «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью…». И здесь стоит напомнить, что писатель Франц Кафка считал, что если посадить ни в чем неповинного человека в тюрьму, без приговора и объяснения причин, то через какое-то время он сам найдет себе же… вину. И будет убеждать себя, что с ним поступили правильно. Приходится соглашаться, что Кафка действительно становится былью, особенно с тем самым приговором в «танце на костях», на погосте старого мира, который уже никогда не будет прежним...
Таким, каким он вошел в «новую историю», с идеалами Великой французской революции, провозгласившей лозунг: «Свобода. Равенство. Братство». И вот на этом фундаменте было построено… все, что было построено. И нам сегодняшним, постсоветским, теперь предложено самим вынести себе приговор, с отсрочкой исполнения. И это только для того, чтобы самим найти общеприемлемую вину и в ней же раскаяться. Причем, легко и непринужденно приплясывая «на граблях» и «минном поле» заминированной реальности. Вглядимся.
Если вспомнить середину 1980-х, то можно отметить, что обрушение советского строя каким-то мистическим образом было связано с вошедшим в моду «брейк-дансом». Танец, пришедший, конечно же, с «просвещенного Запада», так понравился молодежи, что стали возникать целые студии по обучению и продвижению этого стиля. По большей части основанном на вписывании в ритм, угловатых движений «несмазанного робота». Плюс к тому, — также ритмически оформленные «вывихнутые выкрутасы», вкупе с двусмысленной акробатикой. И лишь теперь, по прошествии десятилетий, можно догадаться, что могло звучать речитативом-приговором к такому лихому переплясу. Как ни странно, вышеупомянутый лозунг: «Свобода. Равенство. Братство.». Соответственно, в верхней позитуре – «Свобода», в средней – «Равенство», в нижней – «Братство»… скорее всего – «падших». Если кому-то привидится некая логическая натяжка, то пусть они попытаются найти логическое обоснование приговорам в танце, типа: «Оба-на!», «Хоп-хоп!», «Жги-жги!». В нашем же случае, все много сложнее. Разберемся…
Итак, «свобода» — двигаться в ритме, «равенство» — в танце, и «братство» — совместного действия. Вернее, «действа» — некоего сакрального ритуала, с основным вызовом и посылом – вся основная танцевальная пластика…отринута и забыта. Приходит новая «грация угловатых повторов», техницизм оформления движения к освобождению от каких-то там классических па. И к свободе от партнера по танцу – танцуй не с ним, а против него, доказывая свою собственную индивидуальность. А следовательно…
…я свободен прежде всего в своих суждениях и оценках… и они говорят мне же о том, что если мои телодвижения быстры, раскованы и более ритмичны… да еще мои физические данные показывают всем, что им за мной не угнаться, сколько бы они не бились, то в данном месте и в данный момент – мне просто нет равных, так это значит…
…равенство – фикция…нет ее, как не может быть и абсолютно равных возможностей… как нет и равных способностей… к примеру – в танце, как в ощущении ритма, в растворении в нем… так что – пожалуйте в среднюю позитуру, где вы одинаково согнуты именно в своем равенстве – гнуть спину… так легче слиться с остальной массой, чтобы быть – «как все»… и в этом ваше…
…братство нижних… падших вниз для привлечения внимания – гляньте, как мне удобна эта позиция… да, на полу, но какие вращения и выверты… это вам кажется, что такое невозможно и на грани травм и членовредительства, а мне же это доставляет удовольствие – осознавать, что многие на такое просто неспособны, поскольку так и не восприняли «свободу самовыражения»… пусть на полу и, как они считают – «ниже плинтуса», но это мое, только мне принадлежащего… и как для остальных, главного духовного ценза… свобода, равенство, братство.
И здесь стоит отойти от плясовых параллелей и вернуться к политической сути этого революционного лозунга, перешедшего из новой – к новейшей истории. Где танцевальный приговор, из «опля-вуаля», превращается в судебный приговор – закономерности исторического развития. Приговор окончательный, тот самый, что обжалованию не подлежит. Ведь если вспомнить, то именно наследники революционных традиций – советская партхозноменклатура, вдруг в одночасье стала проводником либертарианских идей, и с той же большевистской решительностью стала опровергать и низвергать устои социалистической идеологии. С издевкой смакуя инфантильную доверчивость своих граждан. По типу: «Товарищи дорогие, ну какое может быть равенство при полной свободе? Ведь не может быть одинаковых способностей в условиях либеральной экономики. Кто-то более талантлив в бизнесе, кто-то менее, и хватит уже вспоминать всеобщую «уравниловку» — это пройденный этап. А при отсутствии обезличенного равенства — какое может быть «братство»? Даже тех самых государств «социалистического лагеря»? Каждый сам за себя, и пусть проигравший плачет – сам виноват, не смог вписаться в новые экономические условия».
И самое печальное, и в тоже время – смешное, что все это звучало, прежде всего, от комсомольцев, по большей части, партхозактива – «общих отделов», как самого подготовленного отряда будущих «ласточек новой экономики». Да, в стадии первоначального накопления капитала, имеющих возможности открывать видеосалоны или проводить конкурсы красоты…для «старших товарищей». Начисто забывших, что «равенство» в революционном лозунге, подразумевало «равенство всех перед законом».
И вот теперь нам потребовался референдум, чтобы на основании общенародного волеизъявления, признать свою… вину. В том самом непонимании – за что? Будто не с нами происходило то самое «заключение под стражу», на основании равенства в… бесправии. Ну вот не было у нас прав!.. Вот не было… и все тут… не было. А что было? Скорее всего – признание вины. За все… за то, что не уберегли Союз, за то, что так восприняли «свободу», за то, что так восприняли «равенство», за то, что «братство» приняло криминальный оттенок. И теперь мы пытаемся найти успокоение в том, что «приговор» нам не прозвучал, а значит мы сами придумали себе вину. В том, что столько лет не могли воспользоваться своей свободой, и не смогли предъявить счет нашим властям. Где основное равенство – равенство всех перед законом? Но теперь, даже предъявляя эти требования, мы делаем это с некой оглядкой. На тот же самый «просвещенный Запад»: как там оценят нарушение «закона о неприкосновенности частной собственности». Хотя у нас перед глазами опыт России, с ее по сути арестованными активами…
Мы словно вновь начинаем проживать под лозунгом революционной неизбежности в определении именно нашего местечкового лозунга. А в наших степных палестинах, он может быть оформлен следующим образом:
«Степь», «Право», «Единство».
Вот только… что от этого изменится? Разве что… приговор с переплясом, при зачитывании рэпа, на всех языках нашей многонациональной Родины. А что еще остается… в ожидании нового приговора с отсрочкой исполнения?..
