Я из аргынов, а среди них я атыгай — памяти Герольда Бельгера

Герольд Карлович знал многих журналистов, но уважал и ценил немногих.

28 октября – день рождения писателя, переводчика Герольда Бельгера. В этом году Гереке было бы 87 лет.

Впервые Герольда Карловича увидела в Верховном Совете 13-го созыва. До того времени встречаться в жизни не приходилось. В Верховном Совете он был заметен, хотя выступал редко. Когда он говорил, к его словам прислушивались. Его депутатское место было сбоку в середине зала, как раз у прохода. И часто пробираясь в перерыве к президиуму, чтобы успеть перехватить спикера, ловила на себе его взгляд. Как позже оказалось, Гереке читал большинство изданий, выходящих в стране, и знал многих журналистов. Почему-то в Верховном Совете не довелось брать у Герольда Карловича интервью. А первое наше с ним интервью получилось летом 1995 года. И разговор шел о поэзии и философских взглядах Пушкина и Абая.

Встретились мы возле памятника Чокану Валиханову близ Академии наук. То самое место, где возле Герольда Карловича собирались и просто прохожие, и коллеги-писатели, и журналисты. С того интервью и началась наша, если можно так сказать, дружба. Как человек интеллигентный, Герольд Карлович позволял мне так самонадеянно думать, что у нас была самая настоящая дружба, с длинными разговорами, обсуждением самых разных тем. А где-то в году 2000-м или 2001-м, уже и не помню, да простится мне это, Герольд Карлович пригласил на день рождения. С тех пор повелось, что 26 или 27 октября раздавался звонок, и либо сам Гереке, либо его супруга Раиса Закировна напоминали о том, что завтра застолье по случаю дня рождения Гереке, и они ждут.

Обычно, как младшей по возрасту, на днях рождения мне поручалось записывать в тетрадь или на отдельном листе бумаги тех, кто звонил с поздравлениями. Самому Герольду Карловичу неудобно было выходить из-за стола, когда гости сидят и произносят тосты в его честь. Зато в последующие дни он звонил тем, кто поздравлял его по телефону, и лично благодарил за поздравление.

За столом всегда было весело. И Герольд Карлович, и его супруга были великолепными рассказчиками, и всегда к месту могли рассказать забавную историю. Не скрою, не хватает мне этих застолий. Но Бог с ним, с этими застольями, не хватает Герольда Карловича. Нынче уже шестой год, как его нет с нами, а все кажется, будто вчера пришла эта скорбная весть о кончине Гереке. Последний год своей жизни Герольд Карлович болел. Сказывались и давняя болезнь, да и стрессы, связанные с празднованием юбилея – 80-летия. Увы, и врачи уже не могли помочь…

Сегодня, оглядываясь назад, вижу, какой огромный вклад внес Герольд Карлович в культуру нашей страны, ее духовное развитие. Не стану говорить о его литературных произведениях. Их надо читать, и каждый найдет что-то свое. Хотя основная тема многих из них – жизнь и судьба поволжских немцев, занесенных в казахские степи.

Важна и бесценна публицистика Герольда Карловича. Его знаменитое «Плетенье чепухи» – то, что я нахожу сегодня в якобы произведениях некоторых авторов. Но первооткрывателем и вообще человеком, первым сказавшим о многих острых проблемах нашего общества, был и остается Гереке.

Многое сказанное им не теряет актуальности и сейчас. Например, его размышления о языке. Будучи человеком справедливым, объективным по природе, Герольд Карлович отмечал, что большинство языков в мире подвергается трансформации и это не всегда продуктивно для самого языка. Он одинаково хорошо говорил и писал на трех языках: немецком, казахском и русском. Казахский язык вошел в его плоть и кровь, на нем он часто думал, писал, хотя, конечно, родным для него оставался немецкий язык. Помню слова Герольда Карловича о том, что в минуты переживаний, осмысления происходящего ему на помощь приходят оба языка. На одном он читал «Фауста» Гете, и строки произведения навевали новые думы. А на другом он перечитывал «Путь Абая» Мухтара Ауэзова и Абая.

Его беспокоила судьба казахского языка. Он был против того, что казахи забывают родной язык, предпочитая ему русский язык, а в последнее время английский. Но при этом Герольду Карловичу не нравилось то, какими методами пытаются внедрить казахский язык. Он писал: «Только необходимость заставляет усердно изучать и осваивать языки. Если нет жизненной необходимости, то и учить язык никто не будет». Эти слова актуальны и сегодня; и в них – ключ к тому, как действовать, чтобы казахский язык стал востребованным и необходимым.

Сам Герольд Карлович всегда подчеркивал, что казахский язык богатый и многозначный. В пример он приводил Мухтара Ауэзова, в книге которого «Путь Абая» он насчитал около 20 тысяч слов. Сам же Герольд Карлович в своих произведениях указывал на то, сколько обозначений имеют еда, лошадь. И это поражало, хотя все это Гереке постиг еще в детстве в Северо-Казахстанской области, куда семья Бельгеров, как и десятки поволжских немцев, была переселена. Вместе с аульными ребятишками пас лошадей и запоминал, почему жеребенка до шести месяцев называют кулын, а старше года – тай.

Хорошо знал он и шежире казахов. Себя называл аргыном, а среди них атыгайцем. Одну из своих книг мне он подписал: аргынке от атыгайца.

Несмотря на то, что нездоровье часто заставляло Герольда Карловича оставаться дома, он всегда был в курсе событий. Ему не нравилось то, что в 21-м веке казахи делятся на жузы и рода, упрекают друг друга в незнании языка. Особенно его возмущало деление на шала- и нагыз-казахов. Он говорил мне: «Учи язык, чаще говори на нем». И в последние месяцы перед его уходом стал со мной больше говорить на казахском языке. Как старший друг, Герольд Карлович переживал, что вдруг не смогу общаться по-казахски, и меня, как и многих других, начнут обижать. Во многом Гереке оказался прав.

Прав он был и когда отказался участвовать в работе Ассамблеи народа Казахстана, хотя вначале с энтузиазмом принял создание этого органа. Ему не нравилось то, что Ассамблея вместо органа, который бы занимался развитием культуры народов, населяющих Казахстан, превратилась в придаток власти. К сожалению, это имеет место и сегодня.

…Вот уже 6 лет нет Герольда Карловича с нами. А я все не могу к этому привыкнуть. Все время вспоминаю наши разговоры, слышу его голос, вижу улыбку. Как же здорово, что судьба свела и не просто свела, а дала возможность общаться с таким Человеком, как Гереке.

Герольд Карлович знал многих журналистов, но уважал и ценил немногих. С большим уважением относился, к примеру, к своему земляку Кенже Таттиля, отмечая его энциклопедические знания. Особенно любил и ценил Бакыткуль Макимбай. Ей доверял расставлять папки со своими рукописями на полках. Не так давно Бакыткуль не стало. Возможно, где-то там они встретятся и наговорятся, наконец.