Политические реформы Токаева: что они дали и почему поставлены «на паузу»?

Вчера исполнилось пять лет избранию Касым-Жомарта Токаева президентом страны. Одним из главных шагов, предпринятых им на посту главы государства, можно назвать политические реформы: изменение механизма формирования парламента и маслихатов, в целом избирательной системы, законодательства о политических партиях, введения выборности акимов, в том числе районов и городов. Что они дали стране? На эту тему рассуждает политолог Замир Каражанов.

– Можно ли сегодня говорить о результатах этих реформ?

– Пять лет - существенный период для того, чтобы можно было оценить деятельность руководства страны. Напомню, что советская плановая экономика развивалась пятилетками, а в США каждый президентский срок отмеряют четырехгодичными циклами.
Но в нашем случае фактически нужно говорить не о пяти годах, а о двух с половиной, поскольку Касым-Жомарт Токаев получил полный объем полномочий главы государства только после январских событий 2022-го. До этого момента он не мог самостоятельно вести кадровую политику и принимать ключевые решения – их требовалось согласовывать с Совбезом РК, который возглавлял бывший президент Нурсултан Назарбаев. Можно сказать, что январские события подвели черту под «осенью патриарха» и позволили Казахстану сберечь время для проведения преобразований.

– И как вы оцениваете произошедшие изменения?

– Было бы слишком оптимистично ожидать глубоких перемен в условиях, когда транзит власти осуществлялся на основе преемственности. Тем более что бывший президент после 2019 года не ушел с политической арены и сохранил за собой ключевые полномочия, что позволяло ему в «ручном режиме» вмешиваться в ход событий. А в случае необходимости блокировать решения своего преемника.

Как следствие, часть анонсированных Касым-Жомартом Токаевым реформ по либерализации политической системы – та, что пришлась на 2019-2021 годы – носила локальный, точечный характер. В таком виде они не могли оказать существенного влияния ни на жизнь общества, ни на политическую сферу. Причем некоторые из них можно назвать формальными. Например, требование о том, чтобы предвыборные списки партий на 30% состояли из молодежи и женщин. Во-первых, оно не повлияло на степень политической активности этих групп населения. Во-вторых, не гендерные и возрастные критерии определяют эффективность политической системы, а качество отбора, при котором, по логике вещей, во внимание должны браться возможности, навыки, знания и опыт человека.



Кроме того, мировой опыт показывает, что реформы приобретают необходимую динамику там, где удалось «сломить» сопротивление. В Казахстане переменам противятся государственный и квазигосударственный сектора, которые в годы президентства Нурсултана Назарбаева превратились в «священных коров». В результате сегодня мы имеем раздутый и неэффективный госаппарат, а доля «квази» в экономике превысила 50% ВВП страны. Оба они нуждаются в реформах, которые сегодня наблюдаются только в квазигосударственном секторе, где национальные компании проходят IPO. Конкурентная среда вынудит их работать над повышением своего КПД. Тогда как в госсекторе ситуация пока остается без изменений.

Все это объясняет то, почему в Казахстане реформы носят точечный характер и не особо ощущаются на уровне общества. Однако все-таки не стоит умалять их значимость для страны. Как гласит китайская мудрость, «путь в тысячу ли начинается с первого шага». А это значит, что лучше незначительные перемены, чем их полное отсутствие. Поскольку даже маленькие реформы могут привести к заметным преобразованиям.

– Достигнут ли какой-то положительный эффект от них в плане усиления депутатского корпуса в центре и на местах, повышения роли представительных органов власти? Если да, то в чём это проявляется? Если нет, то по какой причине или по чьей вине?

– Что касается мажилиса, то нынешний его созыв отличается от предыдущего. По крайней мере, в стенах казахстанского парламента стала звучать острая критика в адрес чиновников. Наряду с этим следует учитывать, что мандат отечественных парламентариев по сравнению с полномочиями их коллег из западных стран носит ограниченный характер. Скажем, они вправе утверждать состав правительства, но не могут отправить его в отставку – этот вопрос остается прерогативой главы государства. В итоге приходится наблюдать картину из басни Крылова: «А Васька слушает, да ест».

– А как выглядит ситуация с политической активностью населения? Возросла ли она?

– Здесь ситуация немного сложнее. Средняя явка на парламентских выборах в нашей стране за 30 лет составляет 71,4%, на президентских – 83,3%. В целом это высокий показатель, и, казалось бы, его можно занести в актив. Но в ходе социологических опросов казахстанцы объясняют свое участие в голосовании «гражданским долгом», что является нонсенсом по определению.



Возможно, кто-то поспорит: дескать, речь идет о зарегистрированных партиях, с которыми граждане не хотят взаимодействовать. Но ведь даже инициативные группы объединений, только собирающихся пополнить их ряды, часто не могут набрать нужное количество сторонников, чтобы провести учредительный съезд. По этой причине в Казахстане решили существенно сократить количество членов партий, необходимое для регистрации в Минюсте. Но даже эта мера не дала результата. Причина, если опять же посмотреть на результаты опросов, – низкая степень доверия к партиям со стороны граждан. А если они им не доверяют, значит не ценят.

Раз мы заговорили о ценностях… Среди них казахстанцам ближе других «безопасность». В то время как «свобода», согласно данным тех же опросов, скромно стоит в сторонке. Но оставим в покое демократические ценности, т.к. проблема глубже. Дело в том, что в пирамиде Маслоу «безопасность» – базовая потребность человека и непосредственно соседствует с его физиологическими потребностями. Это говорит о том, что у казахстанцев сложились ограниченные политические запросы. Одним словом, что имеют – тому и рады, а просить большего не станут. Соответственно в такой ситуации ожидать всплеска политической активности населения не приходиться.

Очевидно, что реформы – не единственный фактор, определяющий уровень активности граждан. Они только создают благоприятные условия для этого. Не последнюю роль играет отношение самих граждан к процессам, которые протекают в политической жизни страны. Однако, судя по всему, в настоящий момент общество находится в состоянии ожидании. Люди ждут, что власти в центре и на местах изменят их жизнь к лучшему, без их же участия. Но это ошибка. В таком состоянии казахстанское общество пребывало 30 лет, и сегодня мы все видим, что из этого получилось…



– Создаётся ощущение, что после выборов, прошедших больше года назад, политические реформы в стране были поставлены «на паузу». Так ли это на самом деле?

– Действительно, такое ощущение присутствует. Однако возникает логичный вопрос: на какую кнопку нажали – на «паузу» или на «стоп»? Прошедшие президентские и парламентские выборы, по логике властей, ознаменовали завершение реформ, касающихся политического блока. Далее «обновленные» органы власти должны заработать в совершенно новом формате, т.е. стать эффективными, ответственными, не бояться проявлять инициативу и брать на себя ответственность. Однако недавняя история с паводками показала, что ситуация не сильно изменилась – как в центре, так и на местах. Более того, несмотря на заявленные планы по децентрализации властной вертикали, «драйвером» процессов остаётся президент РК. В то время как правительство, и не только оно, работает с оглядкой на главу государства. Вполне возможно, что даже если нажали на кнопку «стоп», реформы придется продолжать.

– А в данный момент власть не видит необходимости в их дальнейшем продолжении? Или же дело в чём-то ином?



– На ваш взгляд, в каких следующих политических преобразованиях нуждается Казахстан?

– Если исходить из ранее заявленных целей политических реформ, таких, как повышение политической конкуренции, плюрализма, усиление роли гражданского общества, децентрализация власти, повышение статуса представительных органов власти и т.д., то за прошедшие годы удалось только частично решить накопившиеся проблемы. Поскольку вносились точечные и ограниченные поправки в действующее законодательство. К примеру, регулирующая деятельность НПО правовая база, не подвергалась коррекции. Кроме того, в Казахстане до сих пор не ведется масштабной работы по внедрению местного самоуправления. Но будут ли приниматься меры по углублению политических реформ в стране, пока не известно, т.к. судя по заявлениям и действиям властей, они готовы остановится на том, что уже было проделано.