Преступление без наказания. Есть ли управа на инфокиллеров в Казахстане?

Мы продолжаем дискуссию с участием медиаэкспертов и юристов о природе инфокиллерства в Казахстане и способах борьбы с ним. Сегодня «эстафету» принимает ассоциированный профессор Каспийского университета, главный научный сотрудник Института законодательства и правовой информации РК, кандидат юридических наук Елена Нестерова.

Но прежде, чем перейти к интервью, обозначим ключевую проблему, а точнее, особенность нашего общества, которая заключается в том, что, несмотря на опасные масштабы, которые инфокиллерство (кибербуллинг) приобретает в стране, лишь единицы решаются противостоять ему правовыми методами. Хотя, казалось бы, мишенью «наемных блогеров» часто становятся публичные люди, вполне грамотные и юридически подкованные, не говоря уже о крупных компаниях и госорганах, имеющих целые штаты юристов. Неудивительно, что такая безнаказанность позволяет инфокиллерам чувствовать себя весьма вольготно и уже открыто вести травлю в соцсетях.

Один из показательных кейсов - иск на Гульбану Абенову, поданный в 2022-м Саясатом Нурбеком, который тогда только вступил в должность министра науки и высшего образования. Блогер в течение нескольких месяцев писала гневные посты о коррупционных нарушениях, якобы совершенных им в период руководства Центром международных программ. В итоге женщине пришлось выплатила истцу миллион тенге в качестве компенсации за моральный ущерб.

На своей странице в Telegram Нурбек написал: «Как бы мне не хотелось во все это «дерьмо» лезть, но пришлось сесть и разобраться, как вообще такие «заказы» работают. И вот что я вам скажу: мы создали целый мир очень грязного черного пиара, где есть заказчики и исполнители, ботофермы и проплаченные блогеры, где ложь на лжи и лицемерием погоняет, где крутятся большие деньги, а самое главное, что все это делается с одной целью - «пипл хавает». Друзья, то, что произошло со мной, да и со многими другими людьми, - это не расследовательская журналистика, это не журналистика вообще, это черный пиар, заказуха и инфокиллерство. Поэтому, отбросив все лишние эмоции и переживания, я решился на суд. Суд, в объективность которого я искренне верю, нужен не только мне, он нужен всем жертвам инфокиллерства. Не надо вступать в разборки в сети, лучше отбрасывать все эмоции, скринить посты и комментарии, сразу же заверять нотариально и готовиться к суду. По-другому таких людей наказать невозможно».

Еще одна громкая история связана с журналистом Махамбетом Абжаном, которого в начале 2023 года приговорили к девяти годам лишения свободы за распространение заведомо ложной информации и вымогательство. Сотрудники антикоррупционной службы задержали его при получении 50 миллионов тенге наличными от местного предпринимателя в обмен на отказ публиковать компрометирующие материалы. Сам блогер свою вину не признал.

В 2022-м на три с половиной года была осуждена многодетная мать из села Шелек Алматинской области, позиционировавшая себя популярным блогером. В период пандемии она угрожала администратору одного из сельских кафе распространением сведений, которые могли бы нанести вред бизнесу, и ежемесячно шантажом получала от него около 20 тысяч тенге.

Полиция Алматы сейчас расследует уголовное дело в отношении журналиста и общественного деятеля Даны Орманбаевой в связи с её публикациями в социальных сетях, содержащими ненормативную лексику и оскорбления с признаками разжигания межнациональной розни в адрес другого блогера (имя которой следствием не разглашается).

Иными словами, истории, когда блогеров привлекали к ответственности за кибербуллинг, в стране есть, но их, повторимся, не так много, чтобы стать устойчивой тенденцией. Тем не менее, уже то, что многие такие факты становятся достоянием общественности, свидетельствует о наличии у населения очень серьезного запроса на борьбу с этим явлением. Другое дело, что не все готовы отстаивать свои права в суде. Почему? Разбираемся с юристом.

- Елена Викторовна, как вы оцениваете казахстанское законодательство, направленное на защиту граждан от кибербуллинга?

- Свобода выражения мнений является одной из основных норм международного права и основополагающим элементом демократического общества. И наша Конституция, разумеется, тоже ее гарантирует. Но в условиях интенсивного развития информационных технологий, при нынешней скорости и нынешних масштабах распространения информации в Интернете свобода слова все чаще вступает в конфликт с другими, не менее значимыми ценностями: неприкосновенностью частной жизни, защитой доброго имени и репутации, личной и семейной тайны, чести, достоинства, тайны переписки, телефонных переговоров, предпринимательства и т.д.



Собственно, в этом казахстанский законодатель заметно преуспел. Например, уже десять лет использование сетей телекоммуникаций является отягчающим признаком применительно к целому ряду уголовных правонарушений – таких, как доведение до самоубийства; оскорбление; нарушение неприкосновенности частной жизни; разжигание социальной, национальной и иной розни; распространение заведомо ложной информации и многие другие.

Недавно был принят Закон РК «Об онлайн-платформах и онлайн-рекламе», который отчасти урегулировал деятельность блогеров, ввел требования по модерации контента и удалению ложной информации. В рамках этого же закона в Кодекс об административных правонарушениях введена новая статья 456-2, предусматривающая административную ответственность за размещение, распространение ложной информации. Сейчас в парламенте находится проект Закона «О масс-медиа».

Поэтому в части совершенствования казахстанского законодательства и приведения его в соответствие с вызовами времени и международными стандартами все обстоит неплохо. Другой вопрос – качество некоторых законодательных новелл. В силу поспешности их разработки и принятия, игнорирования научных подходов к законотворческому процессу многие поправки оказываются мертворожденными.

- О каких конкретно нормах идет речь?

- Взять, к примеру, норму закона об онлайн-платформах, предусматривающую, что для осуществления деятельности на территории РК собственник или представитель онлайн-платформы обязан назначить законного представителя по взаимодействию с казахстанским уполномоченным органом. Она вызывает у юристов обоснованное недоумение не только с точки зрения ее юридического содержания, но и с позиций практической реализации.

Другая проблема заключается в том, что некоторые законодательные нормы попросту не работают или не используются правоприменителями. Скажем, казахстанское законодательство о защите персональных данных и практика его применения явно проигрывают в сравнении с зарубежными подходами.



- Какие недостатки и пробелы судебной практики в данной сфере, на ваш взгляд, необходимо устранить?

- Анализ судебной практики по таким категориям дел приводит к выводу, что она, мягко говоря, далека от совершенства. К слову, еще несколько лет назад Верховный Суд вроде как приступил к разработке нового нормативного постановления, касающегося защиты чести, достоинства и репутации, собрал предложения практикующих юристов, адвокатов. Но пока, как говорится, воз и ныне там. Суды руководствуются морально устаревшим нормативным постановлением от 1992 года, и их решения не всегда отличаются единообразием и качеством.

Например, довольно часты случаи, когда анонимы (так называемые фейки) распространяют через популярные интернет-ресурсы недостоверную и порочащую информацию, а суды необоснованно требуют от истцов предъявления исков к владельцам этих интернет-ресурсов (в том числе к иностранным лицам). И это вместо того, чтобы в порядке особого производства, без какой-либо необходимости розыска и привлечения к делу ответчика признать порочащие сведения не соответствующими действительности. Кстати, аналогично встает и вопрос практической исполнимости тех новелл Закона об онлайн-платформах, которые касаются обеспечения модерации контента.



Хотя, согласно действующим нормам гражданского законодательства, такие ситуации вполне позволяют привлечь диффаматора в порядке солидарной ответственности, в том числе и за последующую кибертравлю жертвы со стороны третьих лиц в случаях, когда правонарушитель имеет возможность и обязан модерировать свой паблик (страницу в социальной сети, канал на платформе YouTube или Telegram), однако пренебрегает этой своей обязанностью, провоцируя тем самым такую травлю. То есть правонарушитель - «первоисточник» должен нести солидарную ответственность за действия третьих лиц – сопричинителей (подписчиков, комментаторов, ретрансляторов), чьи действия (негативные комментарии, репосты и т.д.) нанесли вред лицу, право которого нарушено.

Эти проблемы должен решать Верховный Суд, поскольку практика, связанная с диффамационными исками, в Казахстане очень значительна по своим объемам и нуждается в упорядочении. Важно, чтобы каждый интернет-пользователь понимал, что виртуальность общения и распространения деструктивной, ложной и порочащей информации не ограждает его от потенциальной юридической ответственности, а, напротив, влечет ее неизбежность.