Казахстанская власть в плену мифологических конструкций

Отсутствие реальных достижений в социально-экономической плоскости власть пытается замаскировать потоком новых информационно-пропагандистских мифологем. На прошлой неделе в игру вступил признанный идеологический «тяжеловес» – госсоветник Ерлан Карин. В статье, претендующей на программный характер, он попытался прочертить для общества набор «красных линий», которые власть рекомендует политически активной части населения не пересекать.

Работа власти в идеологической сфере еще со времен «старого Казахстана» сводится к удобной и убогой формуле: «не раскачивайте лодку, а то чиновников уже тошнит от морской болезни». Встречное предложение бюрократам, с горем пополам курирующим идеологический блок: а вы перестаньте генерировать абсолютно абстрактные мифологемы, которые не имеют отношения к реальности, и займитесь наконец-то настоящей работой.

Общий обзор идеологических конструктов, предложенных за последние 27 лет (с момента опубликования «Стратегии 2030»), позволяет выделить крупные блоки взаимосвязанных идей и ценностей, которые можно обозначить как:

• Традиционалистские/патриархальные ценности;

• Модернизационные ценности западного образца.



Информационно-пропагандистская работа власти еще в 1990-е годы столкнулась с рядом препятствий, которые Акорда совершенно не учитывала:

• слабая восприимчивость общественного сознания к появлению новых мифологем, обусловленная относительно недавним, по историческим меркам, крушением советской идеологии;

• отсутствие у элиты эффективных инструментов продвижения новых идеологических конструктов;

• общественный скептицизм, стремление граждан к большей прагматичности в области социальных отношений и социальных ценностей;

• сползание к традиционализму/архаике в социальных практиках;

• неразвитость институтов гражданского общества, общий низкий уровень гражданской активности.

Позднее эти препятствия слились в две системные проблемы, напрочь блокирующие идеологическую работу государственных структур:

1.Появление множества идеологических конструктов (идеологем/мифологем) создает трудности при их транслировании в массы. Сегодня имеется множество ориентиров развития, которые власть не научилась связывать в единое целое при проведении идеологической и пропагандистской работы.

2.Темпы политического и экономического развития страны (и мира) существенно возросли, в результате чего развитие идеологической сферы оказалось в режиме постоянного, хронического запаздывания.

Отсюда и проистекает недавно озвученный госсоветником фактически прямой запрет Акорды на общественное обсуждение целого ряда острых тем – например, внешней политики государства, политики в религиозной и межэтнической сферах.



От того, что информационные площадки будут «зачищены» от несанкционированной интерпретации общественных проблем, сами эти проблемы никуда не «улетучатся».

Поэтому сама схема пропагандистской работы власти должна быть в корне пересмотрена. А нынешний упор в информационно-идеологической работе на постоянное генерирование все новых и новых мифологем должен быть ликвидирован. Более того, настоятельно необходимо провести ревизию всего того, что уже было продекларировано и не реализовано (а «нагородили» всяких конструкций более чем изрядно). В противном случае Акорда продолжит дискредитировать сама себя заведомо нереализуемыми прожектами.

Тот же «Справедливый Казахстан» так и остался очередной мифологемой в головах чиновников. И, скорее всего, тоже благополучно умрет в потоке официоза. В новейшей политической истории страны было уже много подобных пустых концептов: «Стратегия 2030», «Общество всеобщего труда», «Стратегия 2050», «Мангилик Ел», «Вторая Республика» и не пойми что еще. Как будто их авторам прострелили голову, и оттуда потекла вся эта жижа. Все эти мифологические конструкции объединяет одна общая черта – краткий период существования. К формированию реального общественного сознания они не имеют никакого отношения.

Можно согласиться с тем, что политическая система при определенных условиях способна воздействовать на общественное сознание, на глубинные массовые настроения. Однако механизм этого воздействия не административно-бюрократический, а социально-поведенческий.
Политическая элита задает стандарты поведения, которые копируются нижестоящими социальными стратами. Если она демонстрирует поведение, отличающееся от собственных декларируемых идеологем, то общество будет копировать именно поведение, а не следовать декларациям. Например, если политическая элита декларирует борьбу с коррупцией, но при этом поведенчески воспроизводит коррупционные действия, то общество тоже будет ориентироваться именно на коррупционное поведение.