«Дискурс деколонизации» - яблоко раздора в отношениях Казахстана и России?

Отношения России и Казахстана носят в целом союзнический, добрососедский характер и не содержат серьезных причин для конфликтов, считают эксперты. Ну а всё, что за эти причины выдается, по их оценкам, либо навязывается (извне), либо провоцируется, либо искажается. В том числе это касается «дискурса деколонизации», который создаёт напряжение и неудобства во взаимодействии двух стран. Поговорить о его природе и возможных последствиях, а также о других возникающих противоречиях мы решили с ведущим научным сотрудником Института международных отношений МГИМО МИД РФ Александром Князевым.



- Центральная Азия — далеко не единственный регион бывшего СССР, где «дискурс деколонизации» получил распространение. Но, возможно, здесь он имеет свои особенности. В чём они заключаются? В каких странах ЦА этот дискурс проявляется особенно сильно, и почему? Чем он грозит?

- «Дискурс деколонизации» имеет двойное происхождение. С одной стороны, на это есть внутренний запрос, связанный с государственным строительством, нациестроительством постсоветского времени. В этот период историческая наука в бывших союзных республиках, и Казахстан не исключение, оказалась под серьезным влиянием процессов формирования новых гражданских и этнических идентичностей. Создание новой государственности выдвигало задачу консолидации общества в новом формате – его нужно было вокруг чего-то объединять. И это породило потребность использовать в создаваемых исторических интерпретациях парадигму «поиска виноватого» для объяснения тех или иных исторических сюжетов и процессов.



С другой стороны, «дискурс деколонизации» - это вполне конкретный заказ от третьих стран. Здесь можно обратить внимание на всякого рода неправительственные организации и медиаресурсы (коих множество), финансируемые из США и из стран условной «западной оси». Этот дискурс имеет инструментальный характер и ставит своей целью одно - разобщение, разъединение стран бывшего СССР с современной Россией.

История – одна из институциональных форм межгосударственных отношений, элемент идеологического и ценностного взаимодействия стран и восприятия друг друга. Поэтому рассматривать ее в формате международных отношений практически невозможно вне политического контекста. И стоит отметить, что антироссийский «дискурс деколонизации», о котором мы говорим, начал особенно активно продвигаться в регионе после перехода отношений России с западными странами в жесткую гибридную войну весной 2022 года. Эту реакцию Запада нужно рассматривать как стремление сформировать максимально негативное отношение населения Казахстана к России, демонизировать ее образ.

Общей особенностью стран Центральной Азии с точки зрения распространения этого дискурса можно, вероятно, считать то, что он пока нигде не зашел так далеко, как это было, начиная еще с позднего советского времени, на Украине. Думаю, вопрос «чем он грозит», скорее, риторический…

- Занимающие, условно говоря, имперские позиции политики, эксперты, общественные активисты в самой России нередко делают заявления о «территориальных подарках», сделанных ею в свое время другим союзным республикам, о том, что эти республики находились чуть ли не на иждивении у РСФСР и русских. Не провоцируют ли они тем самым усиление «дискурса деколонизации» в постсоветских странах, где такие заявления встречают крайне негативную реакцию? Почему в России, которая из-за этого рискует потерять ближайших союзников, таким людям не дают отпор?

- Начну с того, что я бы не использовал слово «империя» и производные от него в каком-то негативном или даже ругательном ключе. Империя - всего лишь одна из форм управления государством. Качественные оценки можно и нужно проводить лишь по поводу того, насколько эта форма эффективна в каждом случае, исходя из разных критериев эффективности.



Во-вторых, да, это отражение настроений определенной и, подчеркну, критически не важной по своим масштабам части российского населения. Той части, которой вообще интересны наши отношения с бывшими советскими республиками, а она тоже не так чтобы сильно велика (хорошо это или плохо - отдельный вопрос).

Ну и, наконец, в-третьих, в нашей стране существует в реальности плюрализм мнений, как, собственно, и в вашей. Провокаций бывает очень немало и от казахстанских общественных активистов, только в России на них не реагируют так остро. Она слишком велика, и есть множество других направлений внешнего взаимодействия, являющихся для российских граждан более актуальными.

Если РФ «из-за этого рискует потерять ближайших союзников», то и Казахстан рискует в той же, как минимум, мере. И в Казахстане «таким людям не дают отпор» точно так же, как и в России. Возможно, было бы правильно со стороны государственных органов в обеих странах уделять этому больше внимания.

- В Казахстане, особенно среди казахов, очень много таких, кто считает советский период продолжением колониальной эпохи, начавшейся в XVIII веке (Российская империя). Что бы вы им возразили?

- Период вхождения Казахстана в состав Российской империи, как и советское время, мы не считаем «колониальным». Сторонники такого определения, как правило, отрицают всё советское. И здесь возникает определенный когнитивный диссонанс, свойственный современной казахстанской историографии: с одной стороны, отрицается советская идеология (включая и трактовки истории), с другой - используется как базовый известный ленинский постулат о Российской империи как о «тюрьме народов». Тут уж надо бы выбрать что-то одно… Большевики опирались на негативизм в отношении предыдущего исторического периода, современные историки на постсоветском пространстве исповедуют точно такой же негативизм в отношении советского времени. Хотя, в общем-то, роль историков здесь вторична – они просто обслуживают существующий политический запрос.



В том дискурсе, который мы обсуждаем, Россия представляется как жестокая метрополия, аналогично Великобритании в Индии и Северной Америке, Франции на африканском континенте, Испании и Португалии в нынешней Латинской Америке и так далее. Средняя Азия и Казахстан не были для России колониями как в дореволюционный период, так и в советское время. Это была большая часть одной огромной страны. Если взять случай с Великобританией на североамериканском континенте, инициативу которой позже подхватили образовавшиеся Соединенные Штаты, то это уничтожение целых народов, и отличие от российской политики в Туркестане или Степном крае тут выглядит очень контрастным. Для России присоединение края было продиктовано геополитическими причинами и необходимостью обеспечения безопасности в ее широком понимании, а не стремлением эксплуатировать местное население и выкачивать природные ресурсы.

Говоря о присоединении к России и о дореволюционном периоде, интересно сравнить системы управления в русских азиатских территориях и в Британской Индии – они принципиально отличаются друг от друга. Туркестаном и Степным краем управляли генерал-губернаторы, это военно-гражданское управление, направленное прежде всего на обеспечение безопасности страны и региона, а Британской Индией управляла специально созданная коммерческая Ост-Индская компания, которая как раз и занималась выкачкой ресурсов и эксплуатацией местного населения…

- Какие события (или их оценки) совместной прошлой истории России и Казахстана являются наиболее болезненными и оказывают наибольшее негативное влияние на отношения между нашими странами и народами? Что могут и должны предпринять политики, экспертное сообщество, неравнодушные граждане, чтобы если не снять, то хотя бы смягчить эти противоречия?

- Наверное, наиболее важным, концептуальным является отличие в общих определениях периодов общей истории, о которых я говорил выше. Есть вопросы, связанные с восстанием 1916 года в Семиречье, по «Алаш-Орде», по массовым репрессиям и другим событиям, и по всем имеется масса документального материала, который нужно совместно исследовать и приходить к максимально объективным выводам. Большой проблемой для собственно исторической науки является и возникшая определенная хаотизация в методологиях истории, обнаружившееся их разнообразие стало дополнительным разъединяющим фактором, который нужно преодолевать.

Я сейчас руковожу проектом, который реализует Институт международных исследований МГИМО МИД России, он называется «Интерпретации общей истории России и стран Центральной Азии: поиск единого знаменателя». Задача - найти пути к достижению взаимоприемлемого видения общей истории не только в академическом, но и в более широком пространстве, выявление необходимых методологических инструментов для этого. Другая важная задача - обсуждение и определение возможных механизмов снятия напряжения в общественных дискурсах.

В рамках этого проекта мы провели "круглые столы" в Душанбе, Бишкеке, Ташкенте и Алматы, и на них я приводил такой пример. В России сейчас учатся почти 70 тысяч студентов из Казахстана и примерно столько же из Узбекистана, поменьше, но тоже немало - из Таджикистана и Киргизии. Понятно, что в их учебных программах есть курсы по истории России. Представляете, что творится в голове у такого студента: в Казахстане он изучал одну историю, а в РФ ему предлагают уже другую, с целым рядом прямо противоположных оценок. Так недалеко и до диссоциативного расстройства идентичности, а там и психолог может понадобиться... Стратегическое партнерство и союзнические отношения — это ведь не только экономическое взаимодействие или участие в общих интеграционных объединениях, это еще и определенная дружественная атмосфера между гражданами двух стран, в мировоззрении которых историческое сознание занимает далеко не последнее место.



Важна и форма подачи. Мышление современного человека в основной массе не сориентировано на чтение больших текстов, куда эффективнее работают короткие и хлесткие сообщения, а еще лучше — с картинками, откладываясь в сознании. Это и реализуется на практике, особенно в социальных сетях и на соответствующих порталах. Нужно учиться работать с массовыми аудиториями в современных форматах. Но для этого прежде всего нужно взаимное стремление к совместной работе, которое в Казахстане, как и в других странах региона, у наших коллег пока проявляется, к сожалению, скорее фрагментарно.