Дональд Трамп опять проиграл «глубинному государству»

После первых ста дней повторного президентства Дональда Трампа темпы реализации его предвыборных обещаний сошли на нет. Пик кризиса – публичный конфликт с одним из основных спонсоров Илоном Маском. Внешнеполитический провал – вмешательство в конфликт Израиля и Ирана, которое не привело к сворачиванию иранской ядерной программы. Фактически, по прошествии полугода после инаугурации Трамп превратился в «тик-ток политика». Что же произошло за эти несколько месяцев, что заставило Трампа де-факто отказаться от реализации предвыборной программы – «сделать Америку снова великой»?

Снижение уровня поддержки Трампа фиксируется сразу несколькими ведущими американскими социологическими службами – только 42% респондентов все еще рассчитывают на реальную перезагрузку внутриполитических и социально-экономических процессов в США. А 58% респондентов, наоборот, либо категорически против курса действующего президента, либо «ушли в абсентеизм» - не видят в стране политиков и политических сил, которые бы выражали их интересы.



• Для реиндустриализации необходим дешевый кредит, а для него в свою очередь – снижение ключевой ставки Федеральной резервной системы. Продавить ФРС на снижение ставки Трамп не смог, хотя даже угрожал ее нынешнему главе Джерому Пауэллу уголовным делом за коррупцию.

• Кроме того, для реиндустриализации необходимо снизить курс доллара США, чтобы американские экспортеры получили преимущество на мировых рынках, но это приведет и к снижению уровня жизни большинства рядовых граждан. Чего избиратели Трампу и республиканцам не простят.

• Введение апрельских пошлин вызвало рост стоимости импорта и разгон инфляции в стране. В итоге их все равно пришлось сокращать до более-менее приемлемых 10-15 процентов. Однако пошлины в 15 – 25 и даже 30 процентов не защитят внутренний рынок от гораздо более дешевых товаров из Китая и других стран Юго-Восточной Азии.

• Возвращение сложных производств имеет и кадровые ограничения – под них сначала надо обучить персонал. Американцы еще при Байдене начали бодро переносить производство чипов с Тайваня в Штаты, однако столкнулись с проблемой – стоимость рабочей силы аналогичного качества в США в три-четыре раза выше, чем на острове. Как следствие, себестоимость производства чипов и микросхем при прочих равных условиях оказывается неконкурентоспособной. Аналогичная ситуация с редкоземельными металлами – себестоимость их производства в США существенно выше, чем в Китае. И по многим другим товарным позициям существует такая же проблема – чрезмерно дорогая рабочая сила.

На внутриполитическом треке Трамп тоже проиграл: как оказалось, физически невозможно одномоментно переместить через границу десяток-другой миллионов нелегальных иммигрантов, десятилетиями накапливавшихся в стране. В итоге сейчас борьба с нелегальной миграцией выродилась в отдельные PR-акции, которые не влияют существенным образом на продолжающийся приток приезжающих из Латинской Америки.

Попытки стабилизировать ситуацию с мигрантами в Калифорнии привели к массовым стихийным акциям – демократы в руководстве штата просто продемонстрировали Трампу, что могут легко организовать свой антитрамповский калифорнийский майдан через подконтрольные общественные структуры.

Внешнеполитический контур тоже демонстрирует в общем и в целом сохранение курса команды Байдена – Трамп не смог вывести Штаты из ненужных им в данный момент конфликтов на Ближнем Востоке и в Европе.



• Промежуточные выборы в Конгресс, которые состоятся в 2026-м, Республиканская партия, скорее всего, проиграет. Это ограничит законодательные возможности команды Трампа в 2027-28 годах. Вероятно, будет принята законодательная норма, запрещающая нынешнему президенту проводить военные акции за рубежом (вроде недавней атаки на Иран) без согласия Конгресса. Внешне- внутриполитические и экономические инициативы Трампа могут быть законодательно заблокированы.

• В такой ситуации глобальный конфликт США с Китаем снимается с политической повестки дня, поскольку, не завершив процесс реиндустриализации, Штаты к такому конфликту будут не готовы. Фактически, мы живем в момент смены мирового лидерства – оно перейдет от США к Китаю: теперь мы уже не говорим «если», мы говорим «когда этот момент наступит» – в 2028-м, 2030-м или 2032-м.

• Смена глобального лидера полностью переформатирует торговые и инвестиционные потоки в мире, и уж точно – на пространстве Большой Евразии. В частности, экономическая и транзитная значимость Казахстана как приграничной территории Китая резко возрастет – но вместе с этим возрастет и степень политической ответственности Астаны перед Пекином. Министр иностранных дел КНР Ван И еще в 2021 году, после бегства США из Афганистана, предупредил все страны Центральной Азии: «Больше никаких баз НАТО в регионе». Мы должны быть предсказуемым и надежным партнером Пекина, чтобы получать бонусы от его мирового экономического и политического лидерства.

• Одновременно с этим повышаются риски локальных и региональных конфликтов на периферии Большой Евразии – но это происходит всегда в периоды смены геополитических лидеров. Поэтому противостояния и обострения типа «Индия – Пакистан», «Израиль – Иран», «Таиланд – Камбоджа» пока будут иметь тенденцию к интенсификации. Смена глобальных лидеров открывает перед региональными игроками временное «окно возможностей» для того, чтобы чуть улучшить свои позиции и границы. После – когда будут зафиксированы «правила игры» в рамках нового миропорядка – таких сиюминутных возможностей уже не будет.