Экономическое неравенство: почему оно губительно для Казахстана? Часть 2-я

Куат Акижанов, PhD, Институт ЦАРЭС

«Последние двадцать лет шла классовая война, и мой класс победил», - эти слова, произнесенные в начале «нулевых» годов, принадлежат Уоррену Баффетту, крупнейшему американскому инвестору. В 2022-м его состояние оценивалось в 104,4 миллиарда долларов. Ну, и что же здесь плохого, спросит читатель, кроме того, что богачи могут вызывать зависть у их менее удачливых/умных/образованных/предприимчивых (нужное подчеркнуть) сограждан?

Дело в том, что концентрация таких огромных материальных ресурсов в столь короткие сроки (в течение одного поколения) в частных руках является: а) результатом дефективной неолиберальной системы, позволяющей аккумулировать капиталы за счет интересов абсолютного большинства и ведущей к б) разрушению прогрессивных политических институтов и механизмов социального воспроизводства (образование, здравоохранение, политическая конкуренция, демократия, профсоюзы, солидарность и т.д.). В этой части своей статьи я подробно остановлюсь на втором.



Большинство прогрессивных экономистов, социологов и других исследователей убедительно доказывают, что равномерное распределение доходов является даже более важным для экономического развития, чем низкий уровень коррупции и величина внешнего долга, свободная торговля и иностранные инвестиции. По итогам сравнительно-исторического анализа недавнего прошлого многих развитых и развивающихся государств становится понятно, что чем более равномерно распределяются доходы внутри страны, тем продолжительнее периоды экономического роста.

Неравенство является важным фактором во взаимосвязи между политическими системами и экономическим ростом и перераспределением. Оно губительно для развития жизнеспособных демократических институтов, поскольку при этом в стране происходит закрепление экстрактивных институтов - механизмов, которые обеспечивают получение максимального дохода от одной части населения (как правило, большинства) в пользу другой (меньшинства).



Соответственно на смену авторитарной клептократии приходит плутократия. Этот класс даже заинтересован в некоторой политической либерализации, но ни в коем случае не в экономической демократии. А потому неудивительно, что высокий уровень неравенства наносит ущерб правам собственности и регулирующим институтам, поскольку в любом суде преобладает влияние богатства местных олигархов или иностранного капитала.

Между прочим, у нас распространена точка зрения, что события на площади Тяньаньмэнь в 1989-м были исключительно про-демократическими с требованием политической либерализации Китая. Это ошибочное мнение, распространяемое в основном либеральными кругами Запада и подхваченное их идейными сподвижниками в России в 1990-х, во времена «дикого капитализма», а затем перенесенное к нам. В действительности изначально протесты имели антикоррупционную подоплеку и были косвенно направлены против про-буржуазной контрреволюции, ставшей известной во всем мире как «китайское экономическое чудо», автором которой принято считать Дэн Сяопина. Начатые им реформы привели, помимо всего прочего, к взрывному росту злоупотреблений чиновников и к последовавшему за этим имущественному расслоению, а потому на студенческих транспарантах были призывы типа «Продай «мерседес» и спаси страну!».

Коммунистическая партия Китая сдержала протесты и с тех пор успешно выполняет волю народа – с 2014-го КНР является второй экономикой мира, а блага, получаемые от экономических преобразований, распространяются на все население огромной страны. Если говорить кратко и применительно к нашей теме, то это потому, что там реформы проводят не ради реформ, а для достижения стратегических задач. Таких, как построение технологичной экономики, создание достойных рабочих мест и реальное повышение благосостояния всех слоев общества. Менее чем за одно поколение около 900 млн. человек были выведены из состояния бедности, что стало беспрецедентным случаем в экономической истории.

При этом страна, где, по некоторым данным, каждую неделю появляется новый миллиардер, продолжает проводить эгалитарную распределительную политику. Поэтому с точки зрения цивилизационного развития китайский путь есть и будет более предпочтительным, чем индийский или бразильский. Последние из названных государств, являются, по западным критериям, якобы демократичными, но в их парламентах заседают лишь миллионеры, а политические элиты либо притворяются, что ратуют за интересы народа, либо бросают свои страны из одной крайности в другую. Например, в Бразилии ультраконсервативный Болсонару в бытность президентом свернул все социальные программы помощи бедным, начатые левым правительством Лулы, и занялся выжиганием лесов Амазонии ради интересов олигархии.



Советские шутники в застойные брежневские времена к плакатному лозунгу «Все - для человека, все – ради человека» добавляли фразу: «мы даже знаем имя этого человека». Наши неолиберальные технократы и индоктринированные в правую экономическую идеологию журналисты/блогеры шарахаются даже от самого слова «перераспределение», так как боятся (первые) и не понимают (вторые), что только равномерное перераспределение богатства создает более гармоничное общество и такие политические институты, которые способны обеспечить нормальное развитие страны.

С другой стороны, сейчас у нас развелось много тех, кто любой шаг правительства подвергает остракизму и по каждому поводу кричит «Всё плохо, всё пропало!», но не хочет приложить хотя бы немного умственных усилий к тому, чтобы выработать и предложить какие-то конкретные и здравые рекомендации, направленные на изменении ситуации к лучшему. Поэтому в следующих частях своей статьи я попытаюсь изложить то, что называется конструктивными предложениями.

Продолжение следует…