В Казахстане – экономический кризис? Часть 2-я: наш африканский двойник…

Куат Акижанов, PhD, заместитель руководителя Аналитического центра Spik.kz

Прошлую статью я начал с ответа на вопрос, есть ли в Казахстане признаки экономического кризиса. Пример с Аргентиной демонстрирует, что при неолиберальном капитализме национальная экономика в принципе есть не что иное, как экономика кризиса. Модели, которые применяет транснациональный капитал, и способы выкачивания ресурсов из страны, используемые местными компрадорами, могут незначительно отличаться в деталях, но результат всегда один.

И он такой: страна отказывается от прежней модели национального развития; политики и экспертное сообщество легитимизируют ее разграбление и перманентное кризисное состояние ссылками на догматы неоклассической экономики; экономика подвергается про-рыночной реструктуризации, после которой становится зависимой от постоянных «инъекций» внешнего капитала в виде «инвестиций» и займов; на страну накидывается «долговая удавка»; экономика страны-должника теперь постоянно должна доказывать свою «кредитоспособность» иначе «тенге опять ослабнет», ее природные и другие богатства – например, Нацфонд – попадают в залог транснационального капитала.

Мой следующий пример тоже напоминает историю Казахстана, лидеры которого после 1991 года добровольно отказались от проведения прогрессивной социально-экономической политики, сменив социализм на капиталистическую форму производства в его худшем проявлении.

Как лишиться независимости, или Ре-колонизация страны

Первородный грех нашей политической элиты состоит в том, что она не боролась за независимость Казахстана. Независимость нам досталась буквально на тарелочке с голубой каемочкой. Не бегали наши лидеры с «Калашниковым» наперевес по бескрайним степям страны… Первый президент Казахстана был одним из секретарей ЦК Компартии республики, затем председателем Совмина КазССР; входившие в его ближний круг – тоже выходцы из советской партийно-хозяйственной номенклатуры. Это не укор. Просто «так сложились звезды».

А вот будущие лидеры Мозамбика (государство в Юго-Восточной Африке) в 1964-м создали Фронт освобождения (ФРЕЛИМО, Frente de Libertação de Moçambique), боровшийся за независимость, которой они добились в 1975 г. Бывшая португальская колония управлялась по схеме апартеида – черным мозамбикцам был запрещен доступ к среднему и высшему образованию, на административные и политические должности, в бизнес. Даже управлять небольшими магазинчиками или водить такси они не могли.

После обретения независимости ФРЕЛИМО стала правящей партией, взяла курс на построение социализма и сотрудничество с СССР и Китаем. Несмотря на все трудности, вызванные первыми годами хаоса и саботажа со стороны Португалии и западных стран, и благодаря социалистическому пути развития к 1980-му экономика достигла предвоенного уровня. Лидеры Мозамбика не стали догматиками советского социализма и не лезли управлять парикмахерскими. Они отождествляли себя с прогрессивными социалистическими качествами и чувством долга перед своей страной. За достаточно короткий промежуток времени здравоохранение и образование стали доступны для всех мозамбикцев. Администрация Рейгана не могла смириться с такой потерей и инспирировала прокси-войну против этого африканского государства.

После присоединения к МВФ «помощь» Мозамбику возросла с 249 млн. долларов США в 1983-м до 903 млн. в 1987-м По окончании «холодной войны» он стал одной из тех стран, где МВФ и Всемирный банк применили «шоковую терапию», чтобы добиться его отказа от социалистического пути развития. Такая политика имела «успех», установив макроэкономическую «стабильность» и заодно превратив Мозамбик в олигархическое государство, где доморощенные компрадоры поддерживают экономику-рантье, тем самым фактически ре-колонизируя страну, которую первое поколение политических лидеров вырвало из когтей империалистов.



В 2022 году в докладе Всемирного Банка говорилось, что Мозамбик когда-то был одной из самых быстрорастущих экономик на африканском континенте. (Здесь история до боли начинает напоминать Казахстан…). Индоктринированный в неолиберальную идеологию экономический менеджмент привлекал потоки иностранных инвестиций, а растущий сектор природных ресурсов увеличивал экспортные возможности страны. В том же докладе Банк удивленно отмечал, что модель экономического роста требует пересмотра, так как сложившаяся экономическая политика ассоциируется с ростом имущественного неравенства и неспособна победить возросшую бедность. Люди, находящиеся в нижних 40% шкалы распределения доходов, остались ни с чем. Сегодня Мозамбик – это один из рекордсменов по коррупции. (Можно поменять название страны на Казахстан, где неравенство в доходах и «работающие бедные» - результат сложившейся экономической парадигмы, от которой никак не могут отказаться наши управленцы и эксперты). Как водится, Всемирный Банк был неприятно «озадачен».

От социализма – к олигархическому капитализму

Причина заключается в том, что после отказа от социалистического пути развития Мозамбик в течение 30 лет следовал экономической политике, навязанной международными финансовыми институтами. Если кто-то действительно хочет понять, что и как не сработало в ней и в методах, настойчиво предлагаемых мейнстримными экономистами, то необходимо признать: это не потому, что неправильно реализовывали неолиберальную экономическую политику, а потому, что она в принципе вредна. В богатых природными ресурсами странах, таких, как Мозамбик или Казахстан, она ведет к установлению капитализма-рантье.

Новые лидеры ФРЕЛИМО отклонялись от социалистического пути развития тем сильнее, чем больше чиновников вовлекались в процесс приватизации народной собственности. Неудивительно, что самыми богатыми людьми становились действующие политики и их родственники, которые также имели доступ к заключению контрактов с теми немногими крупными госкомпаниями, которые формально оставались не «приХватизированными». (В голову приходят казахстанские «темиржолы», «казмунаи» и прочие «самруки»). Тем временем к 1998-му около 4000 госкомпаний было приватизировано, и Всемирный Банк признал, что частная собственность на бывшее народное достояние ограничивается небольшой кучкой олигархов, которые и не думали вводить новые производства, платить налоги и поднимать зарплаты соотечественникам.



В своей агрессивной политике по навязыванию принципов Вашингтонского консенсуса Всемирный Банк зашел так далеко, что в 1995-м даже заставил правительство Мозамбика закрыть нормально функционировавшее предприятие по переработке орехов кешью, что означало потерю 10.000 рабочих мест в промышленности. (Бывшему премьер-министру РК Кажегельдину, который после побега из страны стал представляться «международным брокером», не приходится возмущаться тем, что украли его «реформаторское ноу-хау»: казахстанские кабинеты-министров закрывали отечественные предприятия сотнями и без угроз.).

Когда министры стали отказываться, Филлис Померанц, руководитель операций Всемирного банка в Мозамбике, пригрозила не одобрить Страновую стратегию помощи (Country Assistance Strategy), по которой государство должно было получить финансовую поддержку от доноров. Поскольку вся двусторонняя помощь была обусловлена наличием у Мозамбика программ Всемирного банка и МВФ, то ее прекращение означало, что люди начнут голодать. Померанц не говорила о запрете контрабанды древесины или героина, которой промышляла организованная преступность страны, хотя эксперты утверждают, что в ее силах было остановить и то, и другое. Вместо этого она использовала угрозу голода для того, чтобы остановить местную переработку экспортной культуры. (Привет от Джеймса Гиффена из «Казахгейта», которого американский суд назвал «патриотом своей страны» и «источником информации для американского правительства»!). Местные капиталисты-олигархи наблюдали и учились.

Богатая ресурсами страна - и бедное население

Контроль над финансовым сектором является одним из центральных элементов для ре-колонизации страны, поскольку с его помощью богатые державы извлекают денежные ресурсы из бывших колоний и постсоциалистических экономик. Поэтому МВФ настаивал на приватизации государственных банков развития, которые были в Мозамбике, и даже субсидировал эти сделки, хотя они изначально осуществлялись по мутным схемам. Либерализация и дерегулирование банковского сектора проходили на фоне непрекращающихся скандалов об отмывании денег, крупного мошенничества и даже убийств, в которые были вовлечены действующие на тот момент президенты и министры Мозамбика. (В Казахстане средняя продолжительность жизни банкиров тоже не самая высокая. После того, как местные банкиры крадут больше, чем позволил «босс боссов», они провозглашают себя «лидерами демократической общественности», и у них начинается насыщенная детективными историями жизнь. Так они отвлекают население от серых будней капиталистического выживания и от настоящей борьбы.).

Тем временем банковский сектор в Мозамбике становится важным источником экономики-рантье. Контролируемый местными клептократами, он и не думает становиться «кровеносной системой экономики», как учит теория неоклассической экономики, и не выдает кредитов для местного производства. Куда проще и выгоднее предоставлять потребительские кредиты голодающему населению. С миру по нитке – себе на пентхаус в Лондоне. Тем более что бизнес этих банкиров находится под постоянной опекой международных финансовых институтов: последние в случае очередного финансового кризиса предоставляют очередной кредит частному банку, который этот кредит и не думает возвращать. Этот частный долг «национализируется», и за него расплачиваются простые мозамбикцы. (Зато у нас есть Нацфонд. Когда казахстанский частный банк наделывает долгов, он кричит: «Родственник, гони рубль…! Мне Мамин/Сагинтаев/Масимов/Смаилов должен был!» Правительство провозглашает политику «слишком большие, чтобы позволить рухнуть» и распечатывает «фонд благосостояния банкиров». Министры спасают «кредитоспособность» страны, получают бусы, пардон, грамоту «лучший ученик МВФ», а банкиры покупают новые яхты. Это у нас называется «перейти на ручное управление».).



Провинция Кабу-Делгаду на северо-востоке Мозамбика стала центром серьезной разведки полезных ископаемых в 2005-м. Бизнесом по их добыче сразу заинтересовались олигархи и элита ФРЕЛИМО. Один из генералов войны за независимость и член Политической комиссии ФРЕЛИМО (Раймундо Пачинуапа) заявил о своих правах на 35 000 гектаров около района Монтепуэса, где обнаружили залежи рубинов. Он не смог управлять рубиновым рудником, поэтому продал предприятие британско-южноафриканской компании (Gemfields). Это стало моделью для экономики-рантье, при которой компрадоры и олигархи продолжили грабить Мозамбик.

Исследование Университета ООН многофакторной бедности - бедности, определяемой лишениями - обнаружило, что в период 2015-2018 гг. «изменения многофакторной бедности были обусловлены изменениями в правах собственности на активы - большая часть населения Мозамбика потеряла часть своих активов, что усилило их лишения». При этом жители провинции Кабу-Делгаду стали намного беднее, а сама провинция – самой бедной в Мозамбике как раз в период начала разработки месторождений газа. Только 30% домохозяйств имели хоть какую-то домашнюю мебель, и этот показатель был намного ниже, чем в любой другой провинции.

В этом регионе начались вооруженные столкновения с правительством. Большинство бойцов были молодыми людьми из Кабу-Делгаду, озлобленными отсутствием жизненных перспектив и не слишком интересующимися религией, хотя правительство навесило на них ярлык «религиозных террористов». Разбирающиеся в местной ситуации эксперты признают, что в основе конфликта лежат все увеличивающийся разрыв между бедными и богатыми, отчаянное положение бедного населения провинции Кабу-Делгаду.

Если мы не хотим быть обвиненными в отрицании реальности, то политическая и интеллектуальная элита Казахстана должна признать, что наша экономическая модель ничем не отличается от той, которую проводят клептократы к югу от Сахары. Или так и продолжим уповать на звезды?