Так ли страшен бюджетный дефицит в Казахстане и как выйти на профицит?

Судя по тому, что дефицит государственного бюджета в Казахстане растет из года в год, эффективных мер по его преодолению правительство еще не предприняло. А раз так, то мы позволили себе вместе с экспертами поразмышлять над тем, что необходимо предпринять для увеличения его доходной части и чем можно безболезненно пожертвовать для сокращения расходной. Сегодня в продолжение этой темы мы беседуем со старшим партнером Центра стратегических инициатив (CSI) экономистом Олжасом Худайбергеновым.

Олжас Абдумаликович, насколько критична, на ваш взгляд, ситуация?

- Сейчас много экспертов, разных аналитических и государственных структур высказывается о проблеме бюджетного дефицита, но большей частью это либо оценки алармистского характера, либо искаженная подача информации. Например, структуры Тимура Кулибаева показали за первое полугодие 2024-го дефицит бюджета не в 1 трлн, а в 5 трлн тенге (дескать, надо считать ненефтяной дефицит бюджета). Серия подобных публикаций в итоге повысила градус обсуждений до панического уровня. Хотя, если смотреть объективно, то трансферты из Нацфонда осуществляются стабильно с 2008-го, а ненефтяной дефицит всегда оставался высоким - в отдельные годы в относительных показателях он был даже выше, чем сейчас, но тогда кулибаевские структуры почему-то не проявляли столь большой озабоченности.



Надо понимать, что Казахстан относится к категории стран с хроническим торговым профицитом, который позволяет длительное время оплачивать все наши ошибки (постоянный рост импорта) и недобросовестные действия (вывод капитала и т.д.). При таком хроническом профиците внешней торговли надо серьезно «постараться», чтобы поставить страну в ситуацию хронического бюджетного дефицита.

- Из сказанного вами следует, что эту проблему можно и нужно рассматривать с разных сторон…

- Да, давайте сперва посмотрим с точки зрения изменений конструкции бюджетной системы, которую искривили в результате нескольких существенных решений.

Первый удар по этой конструкции был нанесен в конце 1990-х годов через неправильную пенсионную реформу. Архитекторы последней обещали, что новая модель сократит нагрузку на бюджет, но по факту та, наоборот, увеличилась. Дело в том, что приток пенсионных отчислений прекратился, а расходы на выплату пенсий остались. И это сразу добавило гигантские суммы к бюджетному дефициту – чтобы выплачивать пенсии, государство теперь занимало у частных пенсионных фондов. Плюс появилось еще несколько новых обязательств: расходы по базовой пенсии (которые ввели, чтобы компенсировать низкие пенсии в рамках новой модели); расходы на компенсацию недостаточной доходности частных пенсионных фондов (если та ниже официального уровня инфляции, а она почти всегда таковой и была); расходы на сохранность пенсионных активов в целом.

Появление ЕНПФ позволило более-менее исправить эту ситуацию, так как длительное время, с 2013 года, фонд показывает доходность выше уровня инфляции. Однако структуры Кулибаева периодически пытаются торпедировать и это достижение, делая в прессе акцент не на том, что ЕНПФ зарабатывает больше, чем «съедает» инфляция, а на том, что это превышение небольшое. Хотя аффилиированный с миллиардером пенсионный фонд большей частью показывал доходность ниже уровня инфляции.

Вторым серьезным ударом стало создание Нацфонда. Есть много стран, где нефти добывают больше, чем в Казахстане, но там нет подобных спецфондов, и все налоги, собираемые с сырьевого сектора, идут сразу в государственную казну. При таком раскладе наш бюджет вмиг бы стал профицитным, не было бы никакого дефицита. На длинных временных дистанциях затея изымать ресурсы из экономики и вкладывать их под низкий процент в гособлигации США становится и вовсе бессмысленной. Это в последние годы доходность облигаций поднялась, а раньше ставки были низкими. И исходя из сберегательной логики, Нацфонд вкладывался в высоколиквидные безрисковые активы, коими являются гособлигации развитых стран. Смена парадигмы (эпоха низких ставок ушла, теперь вроде бы надолго вернулись повышенные ставки) тоже дала свой эффект – облигации, купленные 3-4 года назад, упали в цене и дали убыток Нацфонду в 2022 году. В 2023-м они, конечно, отыграли своё, но в целом вложения в гособлигации не являются такими уж и безрисковыми.

- То есть, думаете, есть смысл отказаться от Нацфонда?

- Текущая финансовая конструкция в нашей стране выстроена таким образом, что отказ от Нацфонда будет негативно воспринят международными финансовыми организациями и рейтинговыми агентствами. К тому же нам нужна финансовая дисциплина (некий дамоклов меч), которая бы не позволяла полагаться на сырьевые доходы. Тем более что в горизонте 20-30 лет они действительно резко сократятся, если за это время не будет проведена массовая геологоразведка и начата добыча на новых месторождениях. Не уверен, что накопленные к тому времени активы Нацфонда сильно помогут, но изъятия из него все же дисциплинируют. Поэтому пусть он остаётся.



Надо смотреть на общий дефицит и его соотношение к ВВП. В 2023 году он составил 2,8 трлн тенге. Сумма кажется астрономической, так как наше психологическое восприятие не поспевает за темпами инфляции, особенно когда речь идет о триллионах. Например, в 2003 году ВВП был 4,5 трлн тенге, а в 2023-м – уже 120 трлн тенге, или почти в 30 раз больше. За эти же двадцать лет бюджет вырос с менее чем 1 трлн до 26,8 трлн тенге. В 2013 году дефицит бюджета первый раз пробил цифру в 1 трлн тенге (ВВП был 35 трлн), а спустя десять лет составил 2,8 трлн тенге (ВВП - 120 трлн тенге). И если смотреть с такого ракурса, то видно, что проблемы нет.

Теперь посмотрим на соотношение дефицита бюджета к ВВП. Сейчас оно составляет 2,3%, или ниже 3% - норматива, принятого во многих странах (конечно, можно отклоняться от него). Некоторые из них законодательно закрепляют лимит. Критическим считается уровень в 10% от ВВП, но тут все зависит от соотношения бюджета к ВВП.

В общем, ситуация находится в пределах управляемости, и ничего катастрофического не происходит. А если кто-то говорит обратное и апеллирует к триллионам тенге дефицита, то это не более чем популизм.

- Но даже если проблема не столь критична, как ее многие пытаются представить, остаются вопросы. Можно ли дефицит бюджета обнулить? Или даже выйти в зону профицита? Или же выйти в профицит, отказавшись вообще от трансфертов из Нацфонда?

- Если коротко, то да. Как раз этим нам и следует заняться. И здесь есть несколько решений – как простых, так и сложных.

Во-первых, это дивиденды от АО «Самрук-Казына». В 2023 году чистая прибыль холдинга составила 1,9 трлн тенге, при этом дивидендов перечислено 238 млрд тенге, а если включить финансирование социальных программ, то цифра вырастет до 460 млрд тенге. Кстати, это в полтора раза больше, чем в 2022-м, и является историческим рекордом. Вместе с тем можно уверенно сказать, что «Самрук-Казына» при выручке в 16 трлн тенге легко может дать чистую прибыль в 3 трлн тенге, а дивидендов на 1,5 трлн тенге. Иначе говоря, бюджет получит дополнительный триллион тенге даже без проведения масштабных экономических реформ.

Во-вторых, это расходы бюджета. В 2023 году они составили 26,8 трлн тенге. Около 70% из них – операционный бюджет, а 30% (или почти 8 трлн тенге) - бюджет развития. Здесь есть загвоздка - нельзя сокращать расходы бюджета, поскольку обычно это ведет к сокращению ВВП. Поэтому есть смысл правильно администрировать, а именно:

- соблюдать стандарты (к примеру, прокладывать трубы под автодорогами до их строительства, причем обязательно качественного, реже менять бордюры), что даст эффект от 0,5 до 1 трлн тенге;

- выбивать страновые скидки при закупе импорта, особенно лекарств, – эффект от 0,5 до 1 трлн тенге;

- заменить ненужные расходы (форумы, памятники, имиджевые мероприятия и т.д.) нужными – эффект от 100 до 300 млрд тенге;

- обнулить бюджетную бюрократию и оперативно финансировать забюджетированные инициативы с целью сократить расходы бизнеса на финансирование кассовых разрывов (это, кстати, позволит бизнесу снизить цену, ведь сокращаются затраты, существовавшие из-за бюрократии), чтобы экономический мультипликатор полноценно заработал, – эффект от 1 до 2 трлн тенге;



В-четвертых, либерализация и модернизация сектора ЖКХ. Установление долгосрочных тарифов в обмен на инвестиции способно не только резко нарастить инвестиции в страну и повысить занятость, но также увеличить налоговые поступления от 1 до 2 трлн тенге. Одновременно на сумму от 0,5 до 4 трлн тенге в год (в зависимости от масштабов либерализации) сократятся расходы бюджета на кросс-субсидирование.

Ну и, в-пятых, надо решать проблему теневой экономики. Сегодня в тени находятся 30% ВВП и 50% фонда оплаты труда. Отсутствие реальных реформ в этой сфере (привет противникам сингапурской модели и сторонникам роста налоговой нагрузки) заставляет страну идти по пути повышения налогообложения добросовестных граждан. Тогда как можно, не повышая нагрузку, сделать привлекательным переход на «белую» зарплату. Если людям дать «морковку» в виде «ипотеки под 1-2%» (при условии, что человек получает зарплату «в белую»), то доля теневых зарплат быстро упадет до нуля (граждане поймут, что честное поведение выгодно). При этом не только наполнятся ГФСС, ФОМС, ЕНПФ (причем выяснится, что не надо поднимать ставки), но также сократятся расходы бюджета на АСП, жилищные программы и т.д. Дополнительные налоговые поступления составят от 1 до 2 трлн тенге, а сокращение затрат – от 0,5 до 1 трлн тенге.

- Каким будет суммарный эффект от всех перечисленных вами мер?



По мере сокращения дефицита бюджета можно выправлять дисбаланс поступлений налогов от центра к регионам. Это, скорее всего, даст им мотивацию и дополнительно увеличит наполнение бюджета.

Если все это сделать, то Нацфонд будет расти не на 5-10 млрд долларов в год, а на 20-30 млрд долларов, так как при правильной работе над увеличением казахстанского содержания снизится импорт, ну и вторичные эффекты от грамотной экономической политики и обнуления бюрократии позволят бизнесу пойти на сокращение себестоимости и цены на товары.

Повторюсь, Казахстан - страна с хроническим торговым профицитом. Это в идеале способствует тому, чтобы был и бюджетный профицит. Есть в мире страны, которые, несмотря на отсутствие ресурсов, создали условия сначала для стабильного торгового профицита, а потом уже и для стабильного бюджетного профицита. В принципе, если начать сегодня, то в течение 3-5 лет можно сделать так, чтобы и Казахстан вошел в список таких стран.