Угрозы для Казахстана. Часть 2-я: невнятная идеология и «ловушка популизма»

Отсутствие понятной и разделяемой большинством граждан государственной идеологии кратно множит риски подрыва политической и социальной стабильности. Это аксиома, которая регулярно находит подтверждение в опыте разных стран мира, погружающихся в хаос и анархию. Недавний пример смещения президента Асада в Сирии – тому яркое свидетельство.

Несмотря на то, что формально идеологическая работа в Казахстане ведется, она традиционно носит ситуативный характер. Образа будущего, к которому идут страна и ее граждане, так и не сформировано. А периодически предпринимаемые попытки обозначить его в рамках сложно структурированных концепций, стратегий и государственных программ («Казахстан-2030», «Рухани Жангыру», «Общество всеобщего труда» и проч.) провалились, поскольку были далеки от прагматизма повседневной жизни и вытекающего из этого прагматизма общественных запросов. Ничего, кроме когнитивного диссонанса и откровенных насмешек, они не вызвали. Как принято говорить в таких случаях: «Холодильник всухую обыгрывает телевизор», или «Я бы хотел жить в стране, которую показывает «Хабар».

Кардинально ситуация в этой сфере могла и должна была измениться после январских событий 2022 года. Но всё ограничилось тем, что властные идеологи предложили плутания по сложному лабиринту мифологем с остановками сначала в «новом», затем в «справедливом» Казахстане, а потом и вовсе завели общество в идеологический тупик. Финалом этих исканий стал концепт «ответственного гражданина» в условиях абсолютной безответственности госаппарата, традиционно не признающего своих ошибок и занимающегося перекладыванием вины.

Вложив в уста действующего президента внешне привлекательные, но абсолютно сырые идеологические конструкты, из которых вынули конкретику (умышленно или нет?), работники идеологического фронта судорожно перетряхивают нарративы «назарбаевской эпохи», активно заполняя ими образовавшиеся пустоты. Де-факто новая идеология посткризисного времени выстраивается на тех же самых предпосылках, которые и привели к кризису 2022 года, что не может не вызывать вопросов у непредвзятых независимых наблюдателей.

При этом именно в экспертной среде сложившаяся ситуация оценивается довольно трезво (это подтверждается интервью и материалами, публикуемыми как на нашем, так и на других аналитических ресурсах). Но до уровня принятия решений позиция экспертного сообщества почему-то не доходит: озвучиваемые сверху «идеологические установки» изменений не претерпевают.

Это порождает целый комплекс рисков и угроз, последствия которых могут проявиться уже в ближайшем будущем. К числу таковых следует отнести:

1. Фрагментацию общества на множество страт со своими разнородными интересами;

2. Появление множества так называемых «молекулярных идеологий», принцип действия которых заключается в обозначении позиции только по какому-то конкретному вопросу (например, только по отношению к строительству АЭС, или продвижению ЛГБТ-нарративов, или ношению хиджабов);


3. Рост конфликтогенности в обществе и усиление разобщенности позиций по принципиально важным для государственного развития вопросам, массовое использование «языка ненависти» отдельными сегментами общества;

4. Рост радикальной религиозности, как наиболее простой способ формирования «картины мира» для маргинальных слоев населения.

Неспособность государства предложить обществу внятные идеи и смыслы рано или поздно может обернуться тем, что их сформулируют и понесут в массы иные политические субъекты, далеко не лояльные к действующей власти (Акорде следует еще раз обратить внимание на сирийский кейс).

Ситуация усугубляется тем, что после январских событий 2022 года политическую элиту и государственных идеологов Казахстана накрыло волной популизма. Этот процесс естественный, поскольку в сложившихся на тот момент кризисных обстоятельствах требовалось быстрое насаждение привлекательных нарративов, способных сплотить хотя бы часть общества вокруг действующей власти. Но в средне- и долгосрочной перспективе «прокрустово ложе» популизма:

• Обрекает представителей власти на отрыв от реальности;

• Обрывает и без того слабые каналы обратной связи между властью и обществом;

• Ведёт к откладыванию «до лучших времен» принятия непопулярных, но необходимых управленческих решений;

• Создаёт предпосылки для количественного роста маргинальной части общества.

Заявленные главой государства и отчасти начатые масштабные реформы, направленные на либерализацию внутриполитической жизни, пока не привели к созданию реальных механизмов, способных запустить этот процесс. Все решения, принимаемые в данном направлении (расширение полномочий парламента, выборность акимов разных уровней, назначение главы правительства по предложению победившей на выборах партии и т.д.) носят большей частью формальный характер.

Эта ситуация является ожидаемой, поскольку базируется на таких составляющих, как наличие многолетнего опыта сверхконцентрации власти и попыток мобилизовать вокруг нее общество, практика подавления альтернативных мнений, неустойчивость системы социальных взаимодействий. При этом НСОД, а впоследствии Национальный курултай, равно как и концепт «Слышащего государства», мало повлияли на ситуацию.

Опасность данного тренда заключается в том, что, несмотря на реформаторский дух, демонстрируемый действующим главой государства, он, как и ранее его предшественник, может оказаться в западне общественного мнения, которое будет связывать с его именем не столько достижение каких-то успехов, сколько разочарование от несбывшихся надежд. Ведь в 2022 году население ждало реальных перемен, но к 2025 году стало ясно, что эти ожидания так и не оправдались.

Продолжение следует

Часть 1-я: кризис доверия к государству и власти – здесь