Закат «эпохи Кунаева»: как это было…

40 лет назад, в июле 1985-го, произошло событие, с которого, можно сказать, начался отсчет завершающего и малоприятного этапа четвертьвекового периода пребывания Динмухамеда Кунаева во главе Казахской ССР. За несколько месяцев до этого генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Горбачев, который сразу дал понять, что страна нуждается в преобразованиях и соответственно в обновлении руководящих кадров. Однако казахстанский лидер до последнего пытался оттянуть свой уход из власти.

Первый звонок

14 июля 1985-го «Правда», главная в СССР газета, опубликовала большую статью, озаглавленную «К чему приводит попустительство». Она была посвящена итогам пленума Чимкентского обкома партии, на котором с должности первого секретаря сняли Асанбая Аскарова, одного из самых влиятельных в республике политиков, члена ЦК КПСС на протяжении почти двух десятилетий, свата и ближайшего сподвижника Кунаева.

Тремя днями ранее о пленуме написала «Казахстанская правда», но ни заголовок «Стиль и методы работы – на уровень новых задач», ни сам многословный и при этом совершенно «пустой» с точки зрения фактуры текст не содержали никаких объяснений причин отставки политического «тяжеловеса», еще недавно считавшегося едва ли не главным кандидатом на роль будущего руководителя Казахской ССР.

Зато специальные корреспонденты «Правды», которым поручили осветить это событие, во всех подробностях расписали, что вменили в вину Аскарову. Масштабные приписки, махинации, очковтирательство, бравурные отчеты при неудовлетворительных экономических показателях… Также говорилось о том, что обком и лично Аскаров даже после осуждения практики строительства внеплановых объектов (дендропарк, ипподром и другие) как ни в чем не бывало продолжили ее.

Мало того, в Чимкенте на бюджетные деньги возвели особняк общей площадью 452 квадратных метра с дорогостоящей обстановкой, оформив его как 12-квартирное жилое здание, а близ города – охотничий дом, проведя к нему отдельную 14-километроаую дорогу и линию электропередач: им пользовались только первый секретарь обкома и его гости. При этом, отмечалось в статье, уже шесть лет строят и никак не могут достроить такой важнейший социальный объект, как детская больница. А еще в публикации говорилось о фактах незаконного получения квартир руководящими работниками обкома и их близкими.

Динмухамед Кунаев и Асанбай Аскаров



…минус один из возможных преемников

Следующий тревожный звонок для Кунаева прозвенел спустя два месяца: Москва дала понять, что пост первого секретаря Алма-Атинского обкома партии должен оставить 46-летний Кенес Аухадиев. Ходили небезосновательные слухи, что как раз его и Нурсултана Назарбаева, которому на тот момент исполнилось 45, Димаш Ахметович готовил в свои преемники. Оба они в карьерном плане росли как на дрожжах. Скажем, Аухадиев, перескочив через несколько ступенек (а в тот период это было, скорее, исключением из правил), в неполные 40 возглавил Алма-Атинский обком, сменив уже упомянутого Аскарова. Между тем, партийная организация столичной области, в состав которой входил и самый крупный город республики, насчитывавший к тому времени уже свыше миллиона жителей, имела особый вес – недаром ее руководитель входил в число 11 членов бюро ЦК, высшего политического ареопага республики, наряду с секретарями Центрального комитета, главой правительства и его первым заместителем, а также председателем президиума Верховного Совета.

Пленуму, на котором состоялась отставка Аухадиева, «Казахстанская правда» посвятила коротенькую заметку. В ней сообщалось только то, что он освобожден от занимаемой должности в связи с переходом на хозяйственную работу, что ставший вакантным пост занял Марат Мендыбаев, ранее возглавлявший Кустанайский облисполком, и что перед собравшимися выступил Кунаев. За что сняли Аухадиева, читателям оставалось только догадываться. Хотя наверняка те, кто инициировал это решение, нашли, что ему предъявить. Сам он утверждал, что Кунаева вынудили пойти на этот шаг. А еще писал: «…Центр приступил к доселе никогда не имевшим места полномасштабным проверкам и разбирательствам. По нашей республике была конкретная установка: убирать с должностей казахов… Нужно было просто убрать сначала окружение Кунаева, затем его самого».



Что же касается фразы «убирать с должностей казахов», то здесь не всё так однозначно. В период с начала 1985-го по ноябрь 1986-го, то есть за неполные два года, в Казахской ССР сменились 12 первых секретарей обкомов из 19 – такой массовой ротации не было уже давно (правда, в четырех областях замены произошли до прихода Горбачева на пост генсека). Количество «титульных» среди них сократилось с 11 до 9 (уменьшение доли с 58 до 47 процентов), но тут надо иметь в виду, что на тот момент казахи составляли 38 процентов населения республики. Среди остальных руководителей регионов были 8 русских и по одному представителю немецкого (Андрей Браун) и украинского (Василий Демиденко) этносов, соответственно третьего и четвертого по численности в Казахстане – удельный вес каждого из них превышал 6 процентов. К слову, самого Аухадиева сменил другой казах.

Полный игнор

А вот с утверждением, что преследовалась цель «убрать сначала окружение Кунаева», наверное, следует согласиться. Тем более что вскоре, в ноябре, с должности первого секретаря Алма-Атинского горкома сняли 49-летнего Акана Койчуманова, который, как и Аухадиев с Назарбаевым, был выходцем из столичной области и ставленников Димаша Ахмедовича. Причем его не просто лишили высокого поста, но и исключили из рядов КПСС. А столь сурово наказывали за очень серьезные прегрешения. Поговаривали, что ему инкриминировали в том числе злоупотребления при распределении квартир и подделку личных документов, дабы скрыть факт, который мог помешать его карьерному росту, – на это, в частности, указывали бывший депутат горсовета и три фронтовика - ветераны партии (все жители Алма-Аты) в своем письме в редакцию московских «Известий». Они, кстати, требовали строго наказать и тех, кто «покровительствовал хапугам». Вообще, в тот период в центральной прессе резко возросло количество негативных публикаций о происходящем в Казахстане.

Насколько обоснованными были обвинения в отношении Койчуманова, сказать сложно. Но факт то, что за какие-то четыре месяца Кунаев потерял сразу трех своих видных сподвижников, руководивших крупными и "весовыми" регионами. Причем все они – южане, которые и составляли главную его опору. И вот эту опору постепенно выбивали из-под ног Димаша Ахмедовича.

Следующими перестановками, состоявшимися в самом начале нового 1986 года, Москва еще раз дала понять Кунаеву, что времена, когда он мог влиять на решение ключевых кадровых вопросов в республике, прошли. На пост председателя КГБ Казахской ССР, который в течение предыдущих десяти лет занимали местные (Василий Шевченко и Закаш Камалиденов), заступил присланный из центра Виктор Мирошник.



Другой важный силовой орган, Министерство внутренних дел, тоже возглавил пришлый – Григорий Князев, которого перевели из Свердловска. Тогда как в предыдущие три десятилетия, начиная с 1954-го, эту должность занимали сплошь местные – Шыракбек Кабылбаев, Махмуд Сапаргалиев, Макан Есбулатов, родившийся и всю жизнь проработавший в ВКО Андрей Платаев…

Личные обиды

То, как складывались личные отношения Горбачева и Кунаева, тоже не предвещало последнему ничего хорошего. Новый генсек, активно ездивший по стране, побывал в Казахстане лишь спустя полгода после своего избрания. Причем не в Алма-Ате, а в Целинограде, куда он вместе с супругой Раисой Максимовой приехал на состоявшееся в сентябре 1985-го собрание партийного-хозяйственного актива с участием руководителей северных казахстанских и приграничных с ними российских областей. Руководителю республики на нем так и не предоставили слова, что многие расценили как недобрый знак. Наблюдатели также обращали внимание на то, что на публике, в том числе во время встречи с местными жителями, Горбачев общался с ним нехотя и даже небрежно.

В своей книге о Нурсултане Назарбаеве «Имя, ставшее эпохой» Николай Зенькович, работавший в 1985-91 годах в аппарате ЦК КПСС, привел высказывание Валерия Болдина (впоследствии члена печального известного ГКЧП), который в 1986-м был помощником генсека, находился рядом с ним в Целинограде и наверняка знал его настроения: «Утром в день отъезда после завтрака они попрощались. Кунаев преподнес традиционные казахские дары – два темно-зеленых бархатных халата, вышитых казахским орнаментом и отороченных соболями. Из соболя была и казахская шапка с бархатным верхом. Один из халатов был женский, предназначался для Раисы Максимовны. Дары были приняты, но рубец в отношениях так никогда и не рассосался».

Откуда этот рубец? Сам Кунаев писал в мемуарах, что Горбачев всегда производил на него «приятное впечатление» и что, когда тот стал секретарем ЦК КПСС и членом Политбюро, они продолжали поддерживать добрые отношения. «Но впоследствии отношение Горбачева ко мне изменилось: видимо, в Москву стала поступать информация со стороны «двуликих» членов нашего ЦК КПК», - утверждал Димаш Ахмедович. Однако Зенькович и некоторые другие авторы считают иначе, а причину неприязни видят в обидчивости Горбачева.

Есть довольно расхожая версия: в 1978-м, когда его, руководителя Ставропольского края, выдвинули на пост секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству, Кунаев как член Политбюро поддержал другого кандидата – Федора Моргуна, возглавлявшего Полтавскую область, а до того десять лет проработавшего в Казахстане (оба претендента приезжали в Москву на «смотрины»). После того, как высокую должность занял все-таки будущий генсек, Кунаев, мол, долго не признавал его, снисходительно называл «этим молодым человеком». И Горбачев, дескать, не смог простить такого к себе отношения.



Уходить надо вовремя

Эта самая обида проявилась и тогда, когда Москва приняла окончательное решение о смене руководителя Казахстана. В начале декабря 1986-го Кунаев был у Горбачева. Последний позже писал: «Естественно, возник разговор о возможном преемнике. Кунаев не назвал ни Камалиденова, ни Ауельбекова, ни тем более Назарбаева. “ Михаил Сергеевич, — сказал он, — сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский”». Не исключено, что последнюю фразу Горбачев придумал сам, дабы задним числом оправдаться за назначение Колбина, которое привело к трагическим последствиям. Но в том, что Кунаев действительно не назвал никого, кто мог бы после него возглавить Казахстан, убеждают собственные воспоминания Димаша Ахмедовича о той встрече (то ли он считал себя незаменимым, то ли обида взыграла). И это делает его в какой-то степени ответственным за то, что случилось чуть позже.

А теперь чисто гипотетически представим такой сценарий. Февраль 1986-го, подходит к завершению 16-й съезд Компартии республики. Незадолго до этого Кунаеву исполнилось 74, он чувствует холодное отношение к себе со стороны нового руководства СССР, видит, что оно не хочет считаться с ним как с лидером Казахстана. Плюс на самом съезде его впервые подвергли критике свои же, казахстанские политики. Стоит ли в такой ситуации и дальше держаться за власть? Не лучше ли уйти – добровольно, с высоко поднятой головой? И в заключительный день, перед выборами членов ЦК он поднимается на трибуну и говорит: «Вас здесь 1700 делегатов, вы представляете всех коммунистов Казахстана, которых около 800 тысяч и от имени которых вы вправе принимать решения. Я четверть века руководил республикой, но теперь вступил в преклонный возраст, поэтому решил уступить дорогу более молодым. Это решение окончательное. Призываю освободить меня от занимаемой должности, а затем обсудить, кого бы вы хотели видеть на этом посту. Надеюсь, что руководство КПСС учтет ваше мнение».



Впрочем, история не знает сослагательного наклонения…