Торговые войны: закат Европы и поучительные уроки для Казахстана

Куат Акижанов, PhD, Аналитический центр Spik.kz

Соглашение, представляемое как «самая большая сделка в истории», одними обозревателями трактуется – возможно, несколько преждевременно – как «историческая победа для Трампа». Другие же не скрывают, что достигнутые между США и ЕС договорённости на деле стали катастрофой для Европы. ЕС согласился на тариф в 15% на большинство своих товаров, экспортируемых в Штаты, в то время как американские поставки в Европу остались безвозмездно без пошлин. Европа также обязалась закупить у США энергоносители на $750 млрд. и инвестировать $600 млрд. в американскую экономику к 2028 году – правда, без юридических гарантий и конкретных сроков исполнения.

Европа на коленях: взгляд на торговое соглашение США – ЕС

Франция обвинила Брюссель в капитуляции перед торговыми ультиматумами Трампа. Германия и Италия назвали соглашение необходимым компромиссом, но остался осадок поражения: ЕС отказался от тарифного оружия, предпочтя неустойчивую стабильность. Как пишет Financial Times, соглашение — это временное снижение риска, но точно не стратегический выигрыш. Его можно отозвать в любой момент, как только политический климат в США сменится.

Французский премьер Франсуа Байру был категоричен: «Это тёмный день (для Европы – прим. авт.), когда союз свободных народов…ставит себя в подчинение». Немецкий канцлер Фридрих Мерц признал, что соглашение принесет «значительный ущерб», но оправдал его как «лучшее из возможных в сложившейся ситуации». А вот представитель Европейской комиссии Марош Шефчович назвал сделку «прорывом», поскольку, по его словам, она предотвратила торговую войну. Но рынки отреагировали сразу – евро обвалился на 1,3 %, что является крупнейшим падением за последние два месяца: инвесторы занервничали из-за торговых уступок со стороны Европы.

При этом некоторые аналитики видят в сделке долгосрочную угрозу экономической автономии ЕС и предупреждают: это не соглашение, а временная уступка с вероятностью возврата новых тарифов и непредсказуемых условий. Ведь если США провозглашают достигнутые договоренности венцом дипломатии и экономического торга, то Европа не похожа ни на равного партнёра, ни на выгодополучателя. Это пример классической цивилизованной капитуляции: больше обещаний, меньше реальной выгоды. Сам тот факт, что сделка без взаимных обязательств называется победой, уже говорит о многом. Европе остаётся лишь надеяться на то, что такой подход сработает хотя бы до следующих выборов в США.

Несмотря на критику, фондовые рынки Европы и США показали умеренный рост: бизнес оценивает решение как наименее худший вариант. Сделка снижает уровень неопределённости, но может замедлить рост в ЕС, а в США подстегнуть инфляцию до 3.9%. Новые тарифы (выросшие с 1.2% до в среднем 17%) для экспорта ЕС в США сократят ВВП Европы на 0.2–0.5% в 2025–2026 годах. Больше других пострадают Германия, Италия и Ирландия — крупные экспортёры в США продукции авто- и машиностроения, а также сельского хозяйства.



Таким образом, торговое соглашение ЕС-США можно назвать образцом дипломатически выверенной капитуляции: это попытка уменьшить угрозу принуждения ценой национальной автономии. Если деньги ЕС станут буфером для американских выгод, то Европа рискует сохранить иллюзию влияния и равноправного партнёрства с американским гегемоном. А Трамп тем временем получает дипломатическую победу — даже если это победа над самым близким союзником.

ЕС и Китай: дипломатия с нулевым балансом

На этом фоне Поднебесная продолжает демонстрировать пример последовательного подхода во внешней политике и экономический прагматизм. Во время саммита ЕС–Китай, проходившего в Пекине на прошлой неделе и посвящённого 50-летию дипломатических отношений, европейские лидеры внезапно заговорили о «дисбалансе» в отношениях. Урсула фон дер Ляйен объявила: «Мы достигли точки перегиба. Настало время для перебалансировки». В этом заявлении отсылка делается на рекордный дефицит в торговле Евросоюза с КНР (€305 млрд.) и относительно закрытый китайский рынок.

Но кто довёл Европу до этого «перегиба»? Попытки ЕС представить себя «стратегически автономной» силой сталкиваются с неудобной реальностью: Европа десятилетиями добровольно отказывалась от самостоятельной геоэкономической политики, предпочитая следовать за внешнеполитическим курсом США. Когда Вашингтон вводил торговые санкции, ЕС молчал. Когда США требовали ужесточения позиций в отношении Китая, ЕС повиновался. Когда США выходили из климатических и торговых соглашений — ЕС выражал сожаление, но адаптировался. Теперь же, оказавшись один на один с китайским прагматизмом, Европа внезапно осознала, что не обладает ни экономическим рычагом, ни моральным авторитетом для «перебалансировки».

Председатель КНР Си Цзиньпин хладнокровно напомнил европейцам: «Реализация принципов открытого рынка должна быть взаимной. Не нужно использовать торговые инструменты как политическое оружие». Этот ответ на европейские «претензии» лишь подчёркивает то, насколько Китай видит в ЕС не партнёра, а проводника американской воли с недостатком суверенитета. Показательно, что визит Урсулы фон дер Ляйен в Пекин был не просто сжат по времени - он стал самым коротким среди всех её зарубежных поездок, что в дипломатии читается однозначно: вам не рады, вы не субъект.

ЕС наращивал импорт китайских товаров (особенно машин и электроники), но упустил шанс построить собственную индустриальную политику. Почему? Потому что это противоречило догматам ВТО, правилам «свободного рынка» и… требованиям США. Сейчас Европа жалуется, что рынок Китая закрыт, но кто отказался от инструментов промышленной защиты в 1990-е? Кто утратил цепочки поставок, передав всё в Азию? ЕС балансирует между декларациями о «тройственном подходе» (Китай как партнёр, конкурент и соперник) и полной неспособностью выработать ясную стратегию. Почему? Потому что стратегия ЕС — это всегда стратегический компаньонат США. Когда Вашингтон меняет курс, Брюссель вынужден догонять, зачастую ценой собственного авторитета. ЕС на словах требует климатических реформ от Китая, но соглашается на американский сжиженный газ. Выражает озабоченность "авторитаризмом" Китая, но молчит о Саудовской Аравии и Израиле.



Уроки для Казахстана. Зависимость от сырьевого экспорта = геоэкономическая уязвимость

Мы в Казахстане, наблюдая за «торговыми шахматными баталиями» между ЕС, США и Китаем, должны задаться неприятным, но честным вопросом: а есть ли у нас вообще фигуры на доске? И если их нет, то не потому ли, что наша страна, подобно ЕС, десятилетиями следовала внешним рецептам, игнорируя разработку суверенной экономической стратегии?

На протяжении 30 лет Казахстан позиционировался как «надёжный поставщик» сырья (нефти, урана, зерна), но так и не стал полноценным промышленным игроком в Евразии. Согласно данным Бюро национальной статистики (2023 год), доля экспорта нефтепродуктов и сырья в ВВП страны превышает 62%, тогда как продукция с высокой добавленной стоимостью – менее 8%. Под лозунгами либерализации Казахстан открыл свои рынки для всех ветров, при этом не защитив ни малый производственный бизнес, ни технологическую независимость. Неолиберальный подход к торговле (минимизация роли государства, ставка на свободный рынок и ВТО) стал инструментом стагнации, а не прогресса.

Наша страна состоит одновременно в ЕАЭС, ШОС, ВТО и имеет статус стратегического партнёра с ЕС и Китаем. Однако ни один из этих форматов не трансформирован в долгосрочную промышленную выгоду. Например, в рамках ЕАЭС Казахстан продолжает выступать в роли потребителя российского и белорусского промышленного импорта, не наращивая собственное производство. В рамках китайской инициативы «Один пояс - один путь» наша страна выступает транзитной территорией, но не логистическим хабом с собственной цепочкой стоимости. В торговле с ЕС казахстанские товары — это всё те же уран и нефть, тогда как европейские — это машины, лекарства и высокотехнологичное оборудование. Иными словами, мы экспортируем простое, импортируем сложное и гордимся этим как успехом интеграции.

Политика предельной открытости привела к деструкции текстильной и машиностроительной отрасли: доля производства машин в структуре ВВП менее 1 % (2022 г.). Про мясо, которое мы теперь импортируем из Аргентины (!), даже упоминать стыдно… Доля национального бизнеса в закупках снизилась, и госкомпании всё чаще обращаются к иностранным подрядчикам. Все это в совокупности создало структурную зависимость национальной экономики от колебаний внешних рынков: курс тенге и инфляция больше зависят от решений ФРС и спроса на нефть в Китае, чем от действий Нацбанка – самого «независимого» от… национальной экономики ведомства.



Неолиберальная модель торговой политики (где государство устраняется от координации, и всё отдано на откуп «рынку») не просто устарела, а стала тормозом развития. Необходим переход к политике стратегического протекционизма, промышленного планирования и технологической независимости. Пример Китая - и даже провалы ЕС - показывают: рынки уважают только тех, кто умеет защищаться и диктовать свои условия, а не тех, кто вежливо соглашается на правила других. Казахстану пора выйти из режима «подписанта соглашений» и стать формирователем правил. Иначе вся страна останется беспошлинной территорией — не для роста, а для чьей-то чужой прибыли.