Аида Балаева, Ермек Турсунов и кино, которое мало кто смотрит

Некоторое время назад Министерство культуры и информации РК обнародовало данные о судьбе кинокартин, снятых в последние пять лет. В этот период за счёт средств, направленных государством на развитие отечественного кинематографа через Центр поддержки национального кино, было выпущено около ста фильмов. На их производство из бюджета выделили 19 миллиардов тенге, а суммарные кассовые сборы составили лишь 1,5 миллиарда. То есть окупаемость составила менее 8 процентов. Отдельные киноленты и вовсе не появились в прокате.

Фильмов хватает, зрителей кот наплакал

На сайте ведомства можно найти список всех фильмов. Если брать только полнометражные художественные, то их за рассматриваемый период было снято 42, авторы которых получили из бюджета в общей сложности 13,5 миллиарда тенге, а «собрали кассу» немногим более чем в 1,1 миллиарда (правда, еще не все картины появились на большом экране). Почти половина доходов пришлась на одну киноленту – ту, что рассказывает об истории ансамбля «Дос-Мукасан»: зрители, пришедшие посмотреть её, выложили 503,2 миллиона тенге. Только она и малобюджетная комедия «Каникулы оффлайн – 2» оправдали вложенные в них средства.

Среди режиссёров, чьи фильмы потерпели в прокате оглушительное фиаско, есть немало очень известных. Скажем, детище Эмира Байгазина под названием «Жизнь» обошлось казахстанским налогоплательщикам в полмиллиарда тенге, а собрало в кинотеатрах всего-навсего 0,6 миллиона, или почти в тысячу раз меньше. Ладно, Байгазин снимает как бы артхаус, рассчитанный на узкий круг высоколобых киноманов, но возьмите, например, Акана Сатаева, который обычно ориентируется на широкую аудиторию: его «Боксёр», посвященный олимпийскому чемпиону Серику Сапиеву, наскрёб менее 25 миллионов тенге при бюджете почти в 40 раз больше. К слову, эту картину, на которую ушло 900 миллионов тенге (второй по дороговизне фильм за последние пять лет), режиссёр снял в бытность президентом АО «Казахфильм». Драма «Хирург» ещё одного киномэтра Ардака Амиркулова принесла доход, в 200 раз меньший, чем в неё было вложено.

Киноленты некоторых других режиссёров, не нуждающихся в представлениях, и вовсе не дошли до зрителей. Рашид Нугманов, который после ставшей знаменитой (во многом благодаря Виктору Цою) «Иглы» тридцатилетней давности почти ничего не снимал, получил около двухсот миллионов тенге на съёмки фильма «Бату. Исторический детектив». Вообще-то, это больше документальная картина-расследование, но в министерском списке она значится как художественная. Впрочем, не суть важно, главное – зрители её так и не увидели. Как и то ли социальную драму, то ли мелодраматическую комедию Ермека Турсунова «Бесмойнак», на которую государство потратило полмиллиарда тенге.

«Причиной того, что казахстанский зритель до сих пор не увидел некоторые картины, является незаинтересованность производителей и авторов в прокате, так как в период реализации проектов они уже гарантированно получили свои гонорары», – такой вывод сделали в Министерстве культуры и информации.

Заочный спор режиссера и министра

Однако тот же Ермек Турсунов категорически не согласился с такой оценкой. В недавнем интервью одному из Интернет-изданий он заявил, что «Бесмойнак» должен был выйти на экраны в середине марта с.г., но не получил соответствующей лицензии. Как сообщил режиссёр, ему позвонила Аида Балаева и «сказала, что надо внести коррективы в картину, убрать такой-то эпизод, такой-то эпизод перемонтировать». Турсунов, по его словам, отказался, предложив министру положить фильм на полку, и после состоявшейся беседы заключил: «Видимо, они усмотрели в этой картине покушение на государственный строй».



Между тем, в отличие от тех времён сейчас это самое государство не имеет монополии на кинопроизводство, и если, допустим, чиновникам от культуры что-то придётся не по нраву (ситуация, когда в отснятом материале содержится что-то противоправное или откровенно аморальное, – особый случай) в фильме, выпущенном на частные деньги, то они тоже потребуют внесения в него корректив, пригрозив в противном случае невыдачей прокатного удостоверения? Иными словами, ситуация кардинально изменилась, а значит, прежние методы выглядят уже анахронизмом.

Впрочем, в этой своего рода заочной дискуссии с министром известный режиссёр сказал много такого, что выглядело почти бесспорным несколько десятилетий назад, но с чем трудно согласиться сегодня, когда ситуация кардинально изменилась.

Какой прок государству от этих фильмов?

Например, Турсунов откровенно бравирует тем, что «плебс», до уровня которого он не намерен опускаться, игнорирует его фильмы: «Слава богу, что я не соответствую запросам аудитории! Для этого существуют коянбаевы, адамбаевы, прочие ребята. Они-то уже сегодня гуру, плодятся как грибы после дождя. И это как раз-таки невзыскательная работа на потребу дня, поэтому называется «для массового зрителя».

Трудно спорить с утверждением, что продукция, выдаваемая на-гора бывшими КВН-щиками и другими такого рода авторами, – обычно низкопробные поделки, не дающие ничего ни уму, ни сердцу. Но эти, как выразился Турсунов, ребята снимают фильмы преимущественно на деньги, которые находят сами, а потом «отбивают» их в прокате, даже получают сверху – благодаря тому самому «плебсу», который приходит в кинотеатры, грубо говоря, поржать. То есть, эти так называемые кинематографисты в экономическом плане самодостаточны и государству ничем не обязаны.



Кто-то возразит: мол, их показывают на фестивалях, они приносят славу стране. Но назовите хотя бы одну казахстанскую художественную киноленту, которая бы завоевала главный приз киносмотров – именно как лучший фильм – либо в Каннах, либо в Венеции, либо в Берлине, либо в Сан-Себастьяне, либо в Локарно (перечислены наиболее престижные в Европе). Нет таких. Зато среди обладателей самых почётных трофеев несколько иранских и южнокорейских, те, что сняты в Таиланде, Перу, ЮАР, Венесуэле, Грузии, на Филиппинах… Если казахстанские фильмы и становятся иногда лауреатами, то во второстепенных номинациях или на фестивалях второго плана, которых не счесть.

Другие времена – другая аудитория

На защиту своей позиции Турсунов призвал имена Тарковского и других режиссёров, которые снимали умное, глубокое кино, рассчитанное не на массовую аудиторию. Но, скажем, «Зеркало» того же Тарковского, одно из самых сложных произведений советского кинематографа, в СССР посмотрели 2,2 миллиона человек, или один процент от общей численности населения, а кассовый сбор составил 800 тысяч рублей (не считая доходы от продажи копий в Италию, Францию и другие страны) при бюджете в 622 тысячи. Если спроецировать на современный Казахстан с его нынешним количеством жителей, то это равносильно тому, что фильм посмотрели 200 тысяч зрителей.

Ещё больше людей побывало на сеансах «Андрея Рублёва», кассовые сборы которого составили около двух миллионов рублей, что вдвое больше расходов. А «Кин-дза-дза» Данелия, тоже упоминаемый Турсуновым в его интервью, привлёк внимание 15,7 миллиона человек, или 6% процентов всего населения Союза. Вы можете представить, чтобы фильм такого рода в сегодняшнем Казахстане собрал 1,2-миллионную аудиторию (те же 6% жителей) и соответственно кассу в 3 миллиарда тенге?

Обратимся к кинематографу Казахской ССР и возьмём для примера картину Шакена Айманова «Перекрёсток», снятую в не совсем привычном для него жанре социальной драмы. Её посмотрели 14,7 миллиона зрителей (разумеется, не только в нашей республике), которые принесли в кассы свыше 4-х миллиона рублей. При этом расходы на производство вряд ли превысили 500-600 тысяч – больше на односерийную художественную ленту в то время обычно не давали.

Тогда как фильмы того же Турсунова, получившие положительные отзывы кинокритиков, собрали в 30-50-100 раз меньше денег, чем государство на них потратило. Несколько лет назад советник министра культуры Ерлан Журынбаев дал по ним финансовый расклад. На «Кенже», вышедший в прокат в 2015-м, было выделено 505 миллионов тенге, а собрано со зрителей всего-то 4 миллиона. В случае с «Келин» удалось «отбить» лишь 3,5 процента от суммы затрат, с «Шыракшы» (2020 год) – 1,5 процента. Получше обстояло с «Шалом» – 15 процентов: рекордный показатель для фильмов Турсунова.



Есть ли в обществе запрос на «серьезное» кино?

Во многих других странах научились или учатся снимать такие фильмы, которые несут в себе глубокий смысл и при этом интересны довольно широкому кругу зрителей, соответственно обеспечивают хорошую «кассу». В конце концов, кино – это не только искусство, но и индустрия. Наиболее показательный пример – вышедшие на экраны пять лет назад «Паразиты». Эта южнокорейская картина имела одновременно и огромный фестивальный успех («Золотая пальмовая ветвь», «Оскар» за лучший иностранный фильм и т.д.), и кассовый – более 250 миллионов долларов при затратах в 20 раз меньше.

Никто не требует от наших «серьёзных» режиссёров, чтобы их творения приносили прибыль или брали «Оскар». Но раз они претендуют на бюджетное финансирование, то должны учитывать в том числе и запросы массового зрителя, ради которого государство в общем-то и инвестирует значительные средства в кинематограф. А если им хочется снимать фильмы для удовлетворения собственных творческих амбиций, для узкой аудитории ценителей такого кино или для показа на международных фестивалях, то пусть находят деньги сами. И тогда они будут иметь полное моральное право сверху вниз смотреть на «плебс» и его невзыскательный вкус…



Это вовсе не означает, что их нужно направить на поддержание новых казахских кинодеятелей, популяризирующих «юмор ниже пояса», - им можно найти более полезное применение…