Референдум по АЭС – это референдум о геополитическом выборе Казахстана

Акорда определилась со сроками проведения референдума относительно строительства АЭС. В первое воскресенье следующего месяца, 6 октября, гражданам и властям страны предстоит сделать важный геополитический выбор между интересами англосаксонского Запада и ключевых игроков Большой Евразии. Впрочем, при любом исходе голосования внешнеполитические расклады для Акорды ухудшатся. И вот почему…

Вопрос строительства АЭС в Казахстане целенаправленно политизировался: в тех же Южной Корее, Турции, Узбекистане или Венгрии никаких «референдумов» не было. Просто политические элиты проводили конкурс проектов и начинали строить станции. Более того, в отличие от других постсоветских государств – Белоруссии, Узбекистана, применительно к Казахстану правильнее будет сказать, что он, скорее, «восстанавливает компетенции» в этой отрасли. Все-таки АЭС у нас (в Актау) уже была. И вполне нормально отработала весь положенный по проекту срок эксплуатации – с 1973-го по 1999-й.

В случае принятия положительного решения по итогам референдума Казахстан сформирует технические требования и объявит открытый тендер на строительство. На данный момент услуги по строительству станций могут предложить лишь несколько стран: Россия, Китай, Южная Корея, Франция, Япония/США. При этом:

• Энергоблоки, которые строят Китай и Южная Корея, во многом являются улучшенными/видоизмененными копиями французских.

• Высокие темпы строительства энергоблоков демонстрируют Россия, Китай и Южная Корея.

• В США преимущественное внимание уделяется модульным атомным реакторам малой мощности. Но в опытно-промышленную эксплуатацию пока ни один проект не вышел.



В этом контексте Запад (и особенно Соединенные Штаты) категорически не устраивает возможный выбор Казахстаном российского или китайского проектов, поэтому он оказывает давление с целью склонить нас к тому, чтобы мы либо отдали предпочтение южнокорейскому, либо вообще отказались от строительства АЭС в пользу солнечной и ветровой генерации. И с этой целью подпитывает информационные атаки противников строительства станции.

В свою очередь Москва и Пекин отмечают, что, например, Турция, являясь членом НАТО, строит АЭС «Аккую» по российскому проекту. Другая участница этого военного альянса – Венгрия – начала работу по строительству атомной станции «Пакш-2» тоже под российские реакторы. А следовательно, нельзя проводить прямых параллелей между возведением АЭС и геополитической ориентацией страны.

Второй ограничивающий фактор – стоимость проекта, которая будет зависеть от количества энергоблоков. Скажем, строительство Белорусской атомной станции с двумя блоками ВВЭР-1200 обошлось примерно в 10 млрд. долларов в ценах 2009-2019 годов. Стоимость АЭС «Аккую» в Турции (4 блока ВВЭР-1200), по оценкам специалистов, составит около 20 млрд. долларов.

Но, например, при обсуждении стоимости Узбекской АЭС возникли проблемы. Наши южные соседи рассчитывали ее по аналогии с Белорусской АЭС в 10 млрд. долларов. По оценкам же российской стороны она должна быть на уровне 13 млрд. долларов – очевидно, с учетом долларовой инфляции в проекции на предстоящие 10 лет, до ввода станции в эксплуатацию. Можно предположить, что и проект строительства АЭС в Казахстане будет оценен в 14-15 млрд. долларов.

Несколько лет назад интерес Акорды к нему объяснялся просто: рассматривался только российский вариант, и расчет строился на то, что станция будет возводиться примерно на тех же условиях, что в Белоруссии или Турции. Напомним ключевой момент: Москва готова была кредитовать строительство в объёме до 90 процентов от его стоимости и брать плату по кредиту только с доходов от будущей продажи электроэнергии. То есть после строительства станции в течение 20-30 лет. В такой схеме Казахстан фактически получал бы генерирующие мощности за счет России – с точки зрения горизонта планирования чиновников, практически бесплатно.

Однако данный вариант был возможен в строго ограниченный период времени – пока Казахстан имел профицит генерации. Поэтому строительство АЭС должно было начаться в 2010-2015 годы – с тем, чтобы сегодня уже подходить к завершению.

Постоянное откладывание решения относительно атомной электростанции происходило исключительно по политическим/геополитическим причинам. И вот к чему в итоге это привело:

• Отказ от «белорусской» схемы в пользу конкурса делает строительство АЭС «золотым». Никто из потенциальных участников тендера уже не предлагает те очень привлекательные финансовые условия, о которых говорилось выше (кредит в объёме до 90% от стоимости станции). А выбор в качестве подрядчика того же Китая или Запада вместо России не снимает с повестки дня проблему будущей геополитической зависимости от этих стран.

• Потеряно драгоценное время (вместе с профицитом генерации). Теперь придется тратить средства бюджета на три вещи сразу: покупку самой электроэнергии в странах-соседях, модернизацию республиканских и местных электросетей под строительство новой станции и само строительство генерирующих мощностей (неважно, будет ли это АЭС или самая простая угольная станция).

• Гипотетическое строительство АЭС теперь не приводит к расширению генерации и становится просто замещением выбывающих к 2030-2035 годам блоков старых тепловых электростанций.



Поскольку референдум политизирован, его итоги будут теперь иметь и внешнеполитические последствия. И на Западе, и в странах ШОС прекрасно осведомлены о том, как в Казахстане организуются всякие народные волеизъявления, о роли, которую играет в них административный ресурс. И в сказки о «честном» подсчете голосов там давно никто не верит.

А потому итоги референдума будут восприняты элитами ведущих геополитических игроков как индикатор лояльности/нелояльности Казахстана:

• Выбор в качестве подрядчика компании из России или Китая будет рассматриваться в США как демонстративное неповиновение курсу Запада на изоляцию Большой Евразии, после чего и сам проект строительства станции, скорее всего, окажется под вторичными санкциями. Могут быть предприняты и другие асимметричные действия в отношении активов казахстанской элиты на Западе.

• Отказ от строительства АЭС или выбор южнокорейского проекта будет рассматриваться уже Москвой и Пекином как демонстрация лояльности Астаны англосаксам (со всеми вытекающими из этого последствиями для двусторонней торговли и транзитных проектов).