Фильм о Кажымукане: зачем из борца на ковре сделали борца с режимом?

В нашем кинематографе просто беда с байопиками – сколько их уже выпустили на экраны, но ни один не вызвал сколько-нибудь серьёзного интереса у казахстанцев, хотя на такие художественные фильмы государство тратит немалые деньги. Единственное исключение составил «Оян, Қазақ!» о Миржакыпе Дулатове, да и то он привлёк к себе повышенное внимание лишь после появления инспирированных неизвестно кем слухов, будто его убрали из проката по политическим причинам. Сработал эффект «запретного плода». Недавно в кинотеатрах начался показ очередного байопика – о легендарном палуане Кажымукане Мунайтпасове.

Вторая попытка

Сняли его по заказу Министерства культуры, и обошёлся он государству в 600 миллионов тенге. Главный режиссёр и один из двух сценаристов фильма Канагат Мустафин, активно рекламирующий его в социальных сетях и призывающий потенциальных зрителей прийти в кинозалы, написал 14 октября: «К сожалению, реклама картины была сделана в большой спешке - на это было много причин. А самая главная: на достойный промоушн у меня не было средств - все деньги пошли на завершение картины… Все мы знаем, что в кинотеатрах время демонстрации каждого фильма ограничено 2-3 неделями. И вот прошла уже первая неделя, а ленту посмотрело всего 10.000 человек… Проект «Кажымукан» был невероятно трудным. Я отдал на его воплощение двенадцать лет жизни, работы и пота… Пожалуйста, поддержите и сделайте репост, мобилизуйте молодёжь для просмотра».



Откликнувшись на призыв кинорежиссёра, автор этих строк в минувшую субботу решил посмотреть на то, во что вылились его 12-летние усилия, подкреплённые сотнями миллионов тенге бюджетных средств. А заодно сравнить с другим киновоплощением образа легендарного борца – картиной «Знай наших!», снятой на «Казахфильме» в уже далёком 1985-м Султаном Ходжиковым, бывшим фронтовиком, ветераном Великой Отечественной, который больше известен как постановщик киноэпопеи «Кыз-Жибек».

Фильм почти сорокалетней давности нёс в себе присущий тому времени идеологический посыл – он про интернациональное единство народов, населявших «одну шестую часть суши», которое, впрочем, спустя всего пару лет после выхода ленты на экраны стало трещать по швам. Его сюжет охватывал небольшой временной отрезок жизни Кажымукана, тогда ещё просто Мукана, и был заточен на то, чтобы показать спортивное братство трёх борцов – казаха, украинца Ивана Поддубного (малоросса, как он назвал себя в одном из эпизодов) и русского Григория Кащеева. Они благородны, жертвенны, готовы отдать последнее ради друг друга, что и приносит им в итоге победу – общую на всех троих – над соперниками, главного из которых, француза, сыграл двукратный олимпийский чемпион по вольной борьбе Сослан Андиев.

Идея, заложенная в тот фильм, отодвинула казахского палуана куда-то на задний план, а чрезмерное присутствие во второй его половине, целиком посвящённой перипетиям чемпионата мира в Париже, гротеска вперемешку с бурлеском создало у зрителей ощущение неправдоподобности происходящего на экране. Наверное, такой подход тоже имел право на существование, но в данном случае любители кино его не оценили: «Знай наших!» не имел успеха в прокате, хотя тематически был ориентирован на 250-миллионную всесоюзную аудиторию, да и кинокритики отнеслись к нему, мягко говоря, прохладно.

Канагат Мустафин появился на свет спустя год после премьеры той киноверсии о Кажымукане. Его становление как личности, формирование сознания пришлись уже на эпоху независимости Казахстана. И в его картине, идущей сейчас на экранах, идеологический посыл совершенно другой, чем в «Знай наших!», даже противоположный. Мало того, он, видимо, так сильно довлел над Мустафиным, что создаётся впечатление, будто режиссер задался целью снять кино не столько о легендарном палуане, хотя тот постоянно появляется на экране, сколько о жестоких нравах того времени. При этом образ самого Кажымукана получился плоским, одномерным (он весь правильный, непогрешимый, борющийся за всё хорошее против всего плохого) – и соответственно скучным…

Обратный эффект



Как Мукан оказался у Злобина? Он садится на поезд и едет в …Харбин, город на северо-востоке Китая, недалеко от побережья Тихого океана, чтобы попасть в …российский цирк. Откуда у вчерашнего батрака деньги на столь дальнюю поездку (почти пять тысяч километров)? Как он узнал, что в это самое время там гастролирует русская труппа? А главное – какой смысл отправляться за тридевять земель, если к тому времени было уже немало цирков в российских городах, расположенных относительно недалеко от родной для палуана Акмолинской области: в Саратове (открыт в 1880-м), Казани, Омске… Видимо, режиссёр где-то прочёл, что Мукан бывал в Харбине, – но это случилось много позже, уже после того, как он стал известным борцом.

А вот как авторы фильма преподносят его победу на чемпионате мира по французской борьбе, сейчас известной как греко-римская, в Гетеборге. В финальном поединке ему противостоит японец Саракики, который использует приёмы джиу-джитсу и даже того, что сейчас называют боями без правил. Причём судьи никак на это не реагируют. Но возможно ли было такое?

Да, в те времена проводились разные чемпионаты мира по французской борьбе – это примерно то же самое, как сейчас в профи-боксе титулы разыгрывают автономные друг от друга организации: WBA, IBF и прочие. Например, в 1906-м только в Париже почти одновременно состоялись сразу два таких первенства с участием профессиональных борцов, с 1904-го отдельно проходили ЧМ, которые позже вошли в официальный реестр международной федерации этого вида единоборств, были также турниры в рамках Олимпийских игр. Возможно, их регламенты в чём-то различались, возможно, участники шли на какие-то ухищрения ради победы в поединке, но применение несвойственных для французской борьбы приёмов нигде не допускалось. К слову, Саракики присутствовал и в «Знай наших!»: там он тоже не столько боролся, сколько демонстрировал восточные боевые искусства, за что жюри его дисквалифицировало.

В новом же фильме японец, игнорирующий все правила, тем не менее, доходит до финала, где занимается тем же самым уже в схватке с Кажымуканом, судьи молча взирают на происходящее, а наш преисполненный благородства и джентльменства палуан (он перед выходом на ковёр даже ногти стрижёт, чтобы не поцарапать случайно соперника), терпеливо и мужественно снеся этот произвол, одерживает трудную, но честную победу.



«Не верю!»

После этого действие переносится во времена СССР: зрителю показывают зверства большевистского режима и противостоящего ему Кажымукана. Как он в действительности относился к советской власти, сейчас никто точно не скажет. Судя по тому, что писали прежде, знаменитый палуан если не поддерживал её, то, во всяком случае, был к ней лоялен, а в целом оставался человеком аполитичным. Сегодня же всё чаще можно прочитать и услышать, будто он боролся с ней и даже подвергался преследованиям со стороны органов НКВД – и именно такой взгляд на его биографию пытаются навязать современной аудитории авторы фильма. Но опять-таки делают это крайне неуклюже.

…В доме главного героя организуются какие-то конспиративные собрания. Что там обсуждают, зрителям не показывают: дескать, сами догадайтесь. Зато мы видим, что по ночам за домом кто-то следит. Вскоре Кажымукана сажают в тюрьму НКВД, где он проводит довольно много времени (за окном меняются времена года), порой слыша, как расстреливают заключённых. У него пытаются выведать имена сообщников, он никого не выдаёт, а однажды во время очередного допроса набрасывается на следователя, избивает его в кровь, заодно достаётся охранникам. И тут в комнату входит начальник то ли местного отдела НКВД, то ли тюрьмы и приказывает …освободить Кажымукана, мотивируя это тем, что народ сильно недоволен его арестом и может «возбудиться».

Авторы фильма настолько наивны, что полагают, будто заступничество народа (кстати, зритель и здесь остаётся в неведении относительно того, в чём оно проявлялось – в митингах протеста, в многочисленных письмах в ЦК партии или в чём-то ещё?) могло освободить из заключения человека, арестованного по обвинению в подрывной деятельности против действующей власти? Им известен хотя бы ещё один подобный случай в СССР? Вообще, они имеют какое-то представление о законах, нравах и атмосфере тех лет?



Или такой эпизод. В период Ашаршылыка главный герой идёт к районным руководителям, чтобы попросить за голодающих, и резко бросает им в лицо: «Что вы за власть такая?». В ответ человек, представившийся председателем райкома (такой должности никогда не существовало) по имени Ергали делает ему предложение: он должен выступать вместе с агитбригадой для продвижения среди народа идеи коллективизации, а взамен Кажымукану выделят из резервного фонда продовольствие, которое он сможет сам распределить среди нуждающихся. Что потом и происходит. Неужели авторы фильма действительно считают, что в те годы кому-то, не имевшему отношения к органам власти, могли дать право распоряжаться продуктами питания из резервного госфонда?

За 12 лет, на протяжении которых режиссёр якобы «вымучивал» свой фильм, он мог бы перелопатить массу литературы и архивных данных о Кажымукане и событиях первой половины 20-го века, глубоко погрузиться в тему, а значит, избежать упомянутых и других откровенных «ляпов», содержащихся в киноленте, выдать более или менее правдоподобную и качественную биографическую драму (именно этот жанр указан в анонсе). Но наши современные кинематографисты обычно не утруждают себя такой подготовительной работой, а обращаться к серьезным консультантам считают ниже своего достоинства.