Желтоксан-1986: мифов, «героев» и «великомучеников» становится все больше…

Трагические события декабря 1986-го, очередная годовщина которых будет отмечаться через несколько дней, так и не стали предметом серьезного и объективного изучения. Попытка разобраться в случившемся, предпринятая еще в советское время, в 1989-1990 годах, на волне демократического подъема, после обретения Казахстаном независимости не получила продолжения. Вместо этого началось сплошное мифотворчество с придумыванием новых «героев» и «жертв». Вот лишь два очень показательных примера.

Еще один «батыр»

…Ровно год назад, в середине декабря 2023-го, довольно популярное издание Abai.kz опубликовало статью под заголовком «Ату жазасын 345 күн күткен батыр Мырзағұл Әбдіқұлов кім?» - «Ожидавший расстрела в течение 345 дней герой Мырзагул Абдикулов: кто он?». В ней утверждалось, что этот «батыр» был приговорён к смертной казни за то, что, «защищая казахскую девушку, нанес куском арматуры смертельное ранение дружиннику». А двумя годами ранее, в канун 35-летия Желтоксана, «Радио Азаттык», для которого тема декабрьской трагедии 1986-го была и остается одной из центральных, посвятило Абдикулову видеосюжет, где суровый приговор в его отношении объяснили иначе: «во время жестокого подавления митинга и задержания участников он, убегая в нижнюю часть города, смертельно ранил одного из преследователей».



Мырзагул Абдикулов

Три года назад, в 2021-м, Берик Абдыгалиулы, историк, известный своими национал-патриотическими взглядами и вскоре назначенный акимом Улытауской области, издал небольшим тиражом в тысячу экземпляров 880-страничную книгу «Желтоксан. Декабрь 1986», в которой собраны многочисленные документы, касающиеся данной темы. В ней есть текст приговора, вынесенного судебной коллегией Верховного суда Казахской ССР 6 апреля 1987-го. И из него следует, что Абдикулов совершил убийство, вовсе не защищая девушку и не убегая от преследования, а в результате ссоры с водителем обычного рейсового автобуса и его знакомым. Случилось это возле автовокзала «Саяхат» вечером 19 декабря – через день после подавления выступлений молодежи на площади («Желтоксан. Декабрь 1986», стр. 229-235).

Возможно, конфликт и имел межнациональную подоплёку – в те дни атмосфера в Алма-Ате накалилась до предела. Но обстоятельства, при которых он произошёл, были в общем-то бытовыми. То ли водитель А,Крянге и находившийся рядом с ним юный работник автопарка А.Арестов решили проверить, оплатил ли Абдикулов проезд (так утверждал на суде Крянге), то ли они имели в отношении него враждебные намерения (на этом настаивал Мырзагул), но, как бы то ни было, последний выхватил из-за пазухи нож и ударил им в грудь Арестову, для которого ранение оказалось смертельным.

К слову, в отдельных источниках этого 16-летнего подростка называют третьим – после Сергея Савицкого и Ербола Сыпатаева – погибшим в результате событий Желтоксана (имеются в виду официально признанные). Однако на самом деле его убийство не было непосредственно связано с протестной акцией в Алма-Ате и ее разгоном, да и к тому же, как сказано выше, произошло уже на следующий день после завершения противостояния на площади.

Но сотрудники прокуратуры такую связь «обнаружили». Согласно их заключению, 18 декабря Абдикулов «примкнул к хулиганствующей толпе на площади им. Брежнева, возбуждал национальную вражду и подстрекал толпу к совершению массовых беспорядков», в результате чего «бесчинствующая толпа стала забрасывать камнями и палками» тех, кто стоял в оцеплении. А на следующий день он, мол, «продолжая свое преступное намерение, вооружившись ножом», убил Арестова.



Суд, ссылаясь на показания свидетелей, приговорил его по 65-й статье Уголовного кодекса Казахской ССР «Организация массовых беспорядков» к 15 годам лишения свободы. А нанесение смертельного ранения подростку расценил как умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами (проведя связь между ним и тем, что Абдикулов делал днем ранее на площади) и соответственно заслуживающее применения первой части 88-й статьи УК, которая предусматривала в том числе высшую меру наказания. Так Абдикулова подвели под расстрел. Хотя за преступления, аналогичные тому, которые он совершил в районе «Саяхата», в те годы обычно давали не больше десяти лет. Иными словами, приговор был, как сказали бы сейчас, политически мотивированным и чрезмерно суровым.

Абдикулов стал одним из двух участников событий Желтоксана, приговоренных к расстрелу. Второй – Кайрат Рыскулбеков, которого суд счёл виновным в смерти инженера телецентра Савицкого (спустя год расстрел заменили максимально возможным сроком заключения) и который в мае 1988-го умер в тюрьме при невыясненных обстоятельствах. Но после того, как Казахстан обрел независимость, Рыскулбеков, уже полностью реабилитированный, посмертно был удостоен высшего в РК знака отличия «Халық Қаһарманы» - «Народный герой», его именем назвали улицы во многих городах страны, ему установили памятники в Таразе и Семее. А вопрос, кто же всё-таки убил Савицкого, по сей день остаётся открытым.

Приговор в отношении Абдикулова тоже пересмотрели. Сначала, в 1988-м, расстрел заменили 20 годами лишения свободы. Спустя пару лет обвинение в организации массовых беспорядков с него сняли, а вот за убийство Арестова ему пришлось отсидеть положенное: ведь, в отличие от случая с Савицким, здесь не было сомнений в том, кто совершил преступление. Но теперь содеянное им квалифицировали по второй части 88-й статьи УК Казахской ССР – умышленное убийство без отягчающих обстоятельств – и присудили семилетний срок пребывания в колонии, что следует расценить как вполне адекватное наказание. Таким образом, Абдикулов был «жертвой режима» ровно до того момента, когда его дело пересмотрели во второй раз, хотя сам он, судя по довольно частым интервью, и авторы публикаций о нём считают иначе. С одной стороны, можно сочувственно представить, что он пережил, находясь около года в камере смертников, ожидая расстрела, а с другой, слова «батыр», «герой» применительно к нему выглядят неуместными.



Жертва режима или собственной клептомании?

В городе Жаркенте, что в Жетысуской области, есть памятник Ерболу Сыпатаеву и Ляззат Асановой. О первом сказано выше: согласно официальной версии, он – единственный погибший среди тех, кто 17-18 декабря находился на площади. Обстоятельства смерти студента 2-го курса Алма-Атинского энергетического института так и остались невыясненными. Известно только то, что он скончался в больнице от тяжелых ранений, которые ему нанесли военнослужащие (так говорится в информации, предоставленной спустя четыре года прокуратурой Казахской ССР), чьи имена так и не были установлены.

А вот вторая, 16-летняя девушка, ушла из жизни в ночь с 24 на 25 декабря, через неделю после разгона участников протеста. Причём ушла, скорее всего, добровольно, бросившись с крыши 5-этажного здания общежития Алма-Атинского музыкального училища (правда, имеет хождение и другая версия: мол, ей «помогли» это сделать сотрудники Комитета госбезопасности). Причисление Ляззат Асановой к жертвам декабрьских событий мотивируют так: якобы за несколько дней до смерти её вызывали то ли на допрос, то ли на беседу в управление КГБ, после чего она, боясь уголовного преследования по той самой 65-й статье УК, решилась на суицид.

Как известно, в начале лета 1990-го была образована комиссия президиума Верховного совета Казахской ССР (так называемая «комиссия Шаханова»), призванная расследовать обстоятельства декабрьских событий 1986-го и дать им оценку. Осенью того же года она подготовила заключение, в котором, помимо всего прочего, говорилось: в дни Желтоксана погибли три человека (Савицкий, Сыпатаев, Арестов), но в этот же ряд «с полным основанием можно отнести и гибель трёх молодых людей, по официальной версии, покончивших жизнь самоубийством». Эти трое – Рыскулбеков, а также 16-летние Сабира Мухамеджанова, студентка Усть-Каменогорского педагогического училища, и Ляззат Асанова.



Но на самом деле ничего странного не было. Чуть выше в тексте заключения комиссии приводятся слова заместителя прокурора Казахской ССР Аркадия Мызникова о том, что в Алма-Ате поползли слухи, будто девушка покончила с собой в знак протеста против избиения демонстрантов на площади. А в таких ситуациях, тем более в накалённой после событий 17-18 декабря атмосфере, в условиях беспрецедентного внимания и давления со стороны Москвы руководство республиканских КГБ и МВД просто обязано было брать такие случаи на особый контроль, чтобы не допустить дальнейшего распространения слухов. Появление «эскорта» на похоронах тоже вполне объяснимо – в столь напряжённой обстановке правоохранительные и специальные службы придерживаются принципа «лучше перебдеть, чем недобдеть».

В главе «Выводы и предложения комиссии» был такой пункт: «возобновить прекращенные уголовные дела с целью выявить истинных виновных по фактам смерти Савицкого, Рыскулбекова, Мухамеджановой и Асановой». Спустя некоторое время генеральный прокурор Казахской ССР Жармахан Туякбаев, назначенный на эту должность в декабре 1990-го, проинформировал комиссию о том, как выполняется данный пункт.

Касаясь истории студентки музыкального училища, он сообщил: «Расследованием уголовного дела по факту самоубийства Асановой Л.О. установлено, что причиной этого явилось подозрение в краже дезодоранта, принадлежащего Кененбаевой. Этот вывод в полной мере подтвержден показаниями свидетелей и содержанием предсмертной записки. Каких-либо данных о том, что самоубийство связано с декабрьскими событиями в г. Алма-Ате, не добыто, и производство по этому делу прекращено» («Желтоксан. Декабрь 1986», стр. 631).

То есть девушку обвинили в краже, и она, видимо, во избежание позора бросилась с крыши здания. Но поскольку этот случай произошёл вскоре после силового подавления митинга, молва связала его с противостоянием на площади.



И такого рода мифы со временем, похоже, будут только множиться…