Как Казахстану найти свое место на мировом рынке космических услуг?

В преддверии 70-летия космодрома Байконур, которое будет отмечаться в начале июня, Spik.kz инициировал дискуссию с участием отраслевых экспертов по поводу дальнейшей судьбы легендарного комплекса. Сегодня у нас в гостях инженер-испытатель, заместитель директора департамента реактивного движения Национального центра космических исследований и технологий Арман Кульбеков, который согласился порассуждать о том, как можно вывести казахстанскую космонавтику из состояния анабиоза и придать ее развитию новый импульс.

- Арман Анетович, расскажите немного о себе. Где учились? Как пришли в космонавтику?

- Родом я из Костаная, затем жил в Талдыкоргане. После 9-го класса поехал на каникулы к родственникам в Байконур, где увидел памятники ракет, и очень вдохновился. Там же узнал об интересных программах в Международной космической школе им. В.Челомея и решил продолжить обучение в ней. Она целенаправленно занимается подготовкой абитуриентов для Московского авиационного института, куда я и поступил после школы. По окончании вуза около года проработал в национальной компании «Казкосмос» (сейчас НК «Қазақстан Ғарыш Сапары»), потом столько же в совместном казахстанско-российском предприятии «Байтерек», причем и там, и там были сокращения в связи с финансовыми трудностями. И тогда я понял: чтобы начать серьезно заниматься космонавтикой, нужно что-то менять. В результате сменил гражданство РК на гражданство РФ, и передо мной открылись многие двери.

В 2011 году устроился в космический центр «Южный» - это филиал российского Центра эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры (ЦЭНКИ), где за пять лет вырос до ведущего специалиста, получил награды, благодарственные письма. К тому моменту я уже знал практически всё о работе стартового комплекса и очень хотел заняться ракетостроением – это была моя главная цель. Поэтому в 2015-м перебрался в Ракетно-космический центр «Прогресс» инженером III категории, где проработал девять лет. Там меня повысили до инженера II категории, допустили до испытаний двигателей первой и третьей ступеней ракет, а также дали разрешение, учитывая опыт и успешно пройденные проверки, работать на космодроме Куру во Французской Гвиане.

На нем в это время реализовывался российско-европейский проект по организации пусков носителей "Союз" в коммерческих целях. В общей сложности я восемь лет находился в командировках: участвовал в качестве инженера по двигательным установкам в 90% запусков российских ракет в Куру, ездил на космодром Восточный на Дальнем Востоке. Чтобы вы понимали: куда направляется ракета, туда едет и команда специалистов, которая ее обслуживает.

В итоге за моими плечами пять космических организаций. Не так давно я вернулся в Алматы. Тружусь в Национальном центре космических исследований и технологий.

- Вам довелось работать на трех космодромах мира: Байконуре, Восточном, Куру. Каковы, на ваш взгляд, главные особенности каждого из них? И чем вызваны различия между ними в пусковой работе?

- Когда на Байконуре строилась первая пусковая площадка – ее еще называют «Гагаринский старт», советские инженеры, надо отдать им должное, заложили в нее такой мощный запас прочности, который позволяет по сей день запускать оттуда ракеты. Это, можно сказать, сердце космонавтики. Именно на его базе создавались остальные российские космодромы, в том числе Восточный.



Второе. Как мне кажется, Гвианский космический центр и Европейское космическое агентство — это больше про бизнес, прибыль. И если посмотреть на европейский космодром, то он выглядит достаточно компактным. Французы умудрились все объекты уместить на одной площадке, даже от железнодорожных подъездных путей отказались в пользу автомобильной тяги. По сути, космодром рассчитан на одну ракету – завезли, испытали, передали на хранение. Вот такой чисто европейский прагматичный подход.

А Байконур и Восточный - это больше про государственное управление, монументальность. К примеру, на площадке №112 на Байконуре было сразу несколько комплексов под носители «Союз», «Энергия», корабль «Буран», где осуществлялись и их сборка, и стыковка, и хранение. Она состояла из шести пролетов, на одном из которых несколько лет назад обрушилась кровля – все помнят эту печально известную историю. По такому же принципу строился Восточный - его монтажно-испытательный корпус для обслуживания ракет-носителей «Ангара» позволяет вести испытания сразу нескольких космических аппаратов. Впрочем, несмотря на схожесть, Байконур – это, скорее, история, а Восточный – задел на будущее, современные цифровые технологии.

- Вы специализируетесь на пусковых работах, связанных с ракетой-носителем «Союз». Она многократно проходила модернизацию и известна под марками «Восток», «Молния», «Союз-У», «Союз-ФГ», теперь «Союз-2». В чем причина долгожительства королёвской «семерки»? Она имеет выдающиеся качества или ее просто нечем заменить?

- «Союз» многократно доказывал свою надёжность и способность летать с разных космодромов на разных континентах в разных широтах. За 15 лет работы с этой ракетой я успел увидеть несколько ее модификаций, в том числе «Союз-2». И хотя все они из одного семейства, последняя абсолютно другая – у нее более точная и предсказуемая цифровая система управления. За один пуск эта ракета устанавливала по три мировых рекорда. Цифры просто поражают – корабль мог пристыковаться к Международной космической станции всего за три часа после старта! Такого себе больше никто не может позволить, даже американцы.

«Союз» показал себя превосходно и на космодроме Куру, потому что это более оптимальная широта (практически на экваторе). По договоренности, оттуда должны были быть произведены 50 запусков ракеты, после чего планировалась масштабная восстановительная работа. Но ввиду известных событий до этого количества мы так и не дошли. Хотя программа была весьма перспективная.

- Казахстанская космонавтика относительно молодая. Каковы ее шансы в будущем стать серьезным игроком на рынке космических услуг?

- Участие в космической гонке требует колоссальных ресурсов и труда. К тому же аэрокосмическая отрасль любого государства – это очень закрытая среда. Как показывает мировая практика, утечек информации о новых технологиях почти не бывает. Нельзя просто купить ракету, разобрать ее и сделать такую же, как, допустим, в случае с автомобилем. Даже если разные космические аппараты выполняют одинаковые задачи, разработчики по-разному подходят к их решению. А это говорит о том, что каждая страна должна самостоятельно пройти свой путь в космос - с нуля, методом проб и ошибок, нарабатывая собственный опыт. Вот почему количество игроков на мировом рынке космических услуг особо не меняется, да и новых ракет появляются единицы…

Надо понимать, что нельзя развивать космонавтику в отрыве от других сопутствующих отраслей – химии горения, материаловедения, инженерии, опытно-конструкторских работ и т.д. Ракетная техника как локомотив должна тянуть за собой все остальные НИИ, а это возможно только в условиях стабильно растущей экономики.



Вы не задумывались над тем, почему ракеты так сильно отстают в развитии, хотя, по логике, должны совершенствоваться столь же быстро, как и автомобили, компьютеры, смартфоны? Если посмотреть на их эволюцию, то за последние 60-70 лет они принципиально не изменились, разве что появились новые технические решения - сверхлегкие ракеты-носители целевого назначения и электротурбонасосные агрегаты. Думается, одна из главных проблем – это опять-таки закрытая среда и дефицит кадров, причем она актуальна для всех стран...

- Но в отличие от стран-новичков у Казахстана есть база – крупнейший в мире действующий космодром. Какие его проблемы критически важно решить как можно быстрее? И какие у нас могут быть свои целевые задачи?

- На самом деле построить космодром можно где угодно. Для этого нужны электроэнергия, вода и какой-нибудь логистический узел, чтобы доставлять грузы. Но все это оказывается второстепенным, когда речь заходит о территориях, куда после взлета ракеты будут падать ее отделяемые части. В этом плане у нас есть большой козырь – наличие огромных зон отчуждения. Собственно, поэтому в советское время местом возведения космодрома и был выбран именно Казахстан, а не Узбекистан, к примеру. Причем за прошедшие годы мы уже приноровились к быстрым поискам отработанных ступеней – в среднем на это уходят один-два дня.

Еще одна сильная сторона Байконура – это относительная близость к экватору, что упрощает доставку кораблей на МКС. Помимо выгодного расположения, в числе серьезных преимуществ космодрома также можно назвать наличие железнодорожных узлов, кислородно-азотного завода и аэропорта, который принимает самолёты любого класса. Все досталось нам в наследство от СССР. И если Казахстан не воспользуется этим грамотно, то очень много потеряет.



Серьезные космические программы, повторюсь, под силу только крупным игрокам, таким, как SpaceX Илона Маска, НАСА, Европейское космическое агентство, Роскосмос и т.д. Мы даже близко не обладаем их возможностями. Поэтому лучшее, что можно сделать в сложившейся ситуации, – это налаживать сотрудничество, предлагая готовый продукт. К слову, ракета-носитель «Союз-5», которая является прямым продолжением программ завода «Прогресс», имеет все компетенции для выполнения совместных проектов.

Резюме: будущее видится именно в совместных предприятиях с различными космическими агентствами мира. В одиночку космодром мы не потянем. В целом хочу пожелать казахстанской космонавтике активнее развиваться и вовлекаться в мировую аэрокосмическую отрасль, а также привлекать больше молодежи, поскольку именно она является двигателем прогресса.