Астанинский экономический форум: у кого и чему учатся казахстанские эксперты? Часть 2-я

Куат Акижанов, PhD, Аналитический центр Spik.kz

Фактически с первых же дней независимости в Казахстане под реформированием понималась про-рыночная реструктуризация (переход к рыночной экономике). Или, если называть вещи своими именами, переход на капиталистическую политическую и социально-экономическую систему с одновременным отказом от социалистических механизмов контроля труда над капиталом. В данном эссе я не задаюсь целью показать преимущества социалистической рыночной экономики над тем капиталистическим Франкенштейном, который в конце концов создали у нас. Речь о другом.

В этом процессе нам «помогали» советами и обеспечивали «научную» легитимизацию мейнстримные экономисты, типологизацию которых по школам экономической мысли я привел в предыдущей статье. Но вот что пишет, например, про приватизацию госсобственности и про то, как она проходила в России в 1990-х годах, лауреат Нобелевской премии по экономике Джефри Сакс (Sachs, 2005: 143-144):

«Самое худшее произошло в 1995 г. и 1996 г. … На протяжении этих двух лет приватизация в России приобрела форму бесстыдного и криминального процесса. По сути, коррумпированная группа т.н. бизнесменов, которые позже будут коллективно называться новыми русскими олигархами, прибрала к рукам десятки миллиардов долларов природных ресурсов, в основном нефти и газа, принадлежащих российскому государству. По некоторым оценкам, частные лица получили нефти, газа и других ценных активов примерно на 100 млрд. долларов взамен, возможно, не более чем одного миллиарда долларов в результате приватизации. Миллиардеры создавались за ночь – новые (и сказочно разбогатевшие) владельцы нефтегазовой индустрии России».



Понимать, как проводили рыночные реформы и чьи советы слушали отечественные горе-реформаторы, не менее важно, чем осознавать, куда мы, в конце концов, пришли. Поэтому здесь я хотел бы внести своей скромный вклад в разрушение упрощенческих нарративов и мифов о том, как «злые и коварные» американцы (немцы, французы, японцы и т.д.) надавали «неправильных» советов, а постсоветские руководители (Назарбаев, Акаев, Ельцин, Кучма и т.д.) просто доверились из лучших побуждений советникам-экономистам. Нет, они хотели именно таких советов: как бы быстро и без шума перераспределить жемчужины экономики вроде «Кармета» и «Казцинка», создававшихся несколькими поколениями казахстанцев и обеспечивавших развитие страны и ее богатство.

Лидеров бывших союзных республик предупреждали об опасностях «шоковой терапии», о том, что необходимо придерживаться градуалистского (постепенного) подхода к созданию рыночных институтов. И если бы они хотели услышать альтернативные мнения, то получили бы их. Но именно потому, что первым руководителям постсоветских государств такие мнения были не нужны, они выбирали кажегельдиных и гайдаров – эти технократы не считались с ценой, которую заплатит население наших стран.

Отсылки к опыту успешных экономических реформ Китая и политики «Нового курса» Франклина Рузвельта отметаются последователями Фридмана как не имеющие отношения к экономической теории. Авторитетные экономисты России и США, среди которых были лауреаты Нобелевской премии, обращались к нашим руководителям с предупреждениями об опасностях, таящихся в идеологии неолиберального капитализма, и нецелесообразности «шоковой терапии». К ним относятся Джеймс Тобин, Дуглас Норт, Кеннет Эрроу, Лоуренс Кляйн, Василий Леонтьев, Маршал Голдман и Джон Кеннет Гэлбрейт. Сын последнего – Джеймс Кеннет Гэлбрейт, тоже выдающийся экономист, – считается одним из соавторов «китайского экономического чуда»: с 1993-го по 1997-й он был основным советником правительства КНР по макроэкономическим реформам.

В совместно подготовленном этими экономистами докладе в 1996-м, фактически представлявшем собой новую экономическую политику, обосновывалась необходимость следующих мер: установление контроля над ценами и протекционистских таможенных пошлин; введение высокой прогрессивной ставки налога на капитал; предоставление государственных дотаций и кредитов предприятиям; создание банка развития, который бы осуществлял долгосрочное кредитование приоритетных видов производства. В целом речь шла о важности усиления роли государства в процессе трансформации. Беря за основу свои многолетние эмпирические исследования и понимая, в отличие от реформаторов-рыночников, онтологию капитализма, они предупреждали, что тотальное разгосударствление и либерализация экономики приведут к самым ужасным последствиям, включая институционализацию коррупции.



Вот типологизация по школам экономической мысли, к которой принадлежат «неправильные» экономисты (лауреаты Нобелевской премии), пришедшиеся не ко двору нашим реформаторам.

1.Джеймс Тобин (получил премию в 1981-м): известный критик неолиберальной ортодоксии. Он — кейнсианец, автор идеи «налога Тобина» на международные финансовые транзакции, которая с каждым десятилетием становится всё актуальнее. Этот экономист был обеспокоен разрушительным воздействием спекулятивного капитала и выступал за более жесткое регулирование финансового сектора. Он критиковал монетаризм и предлагал использовать фискальную политику для борьбы с безработицей.

2.Дуглас Норт (в 1993-м): один из основателей новой институциональной экономики; не отвергал рынок, но подчеркивал ключевую роль институтов (право собственности, нормы, культура) в экономическом развитии. Его подход противопоставляется абстрактному неоклассическому универсализму; он не был активным критиком неолиберальной политики, а, скорее, дополнял мейнстрим новыми элементами.

3.Кеннет Эрроу (в 1972-м): один из архитекторов современной общей равновесной теории и теории общественного выбора. Его теорема невозможности в социальном выборе и интерес к асимметрии информации показали пределы рыночной рациональности. Однако он не отвергал рынок, а проблематизировал его эффективность в реальных условиях.

4.Лоуренс Кляйн (в 1980-м): посткейнсианец, критически настроенный к неолиберальной политике; известен своими макроэконометрическими моделями, разработанными на базе кейнсианской теории; поддерживал государственное вмешательство в экономику и критически относился к идее свободного рынка. В 1990-е годы критиковал «структурную корректировку» в развивающихся странах, проводимую согласно монетаризму. В этом смысле он явный противник неолиберального радикализма.

5.Василий Леонтьев (в 1973-м): активный критик неолиберальной экономики, разработавший модель межотраслевого баланса; критиковал абстрактную модель homo economicus и чрезмерную формализацию в экономике; открыто заявлял о деградации экономической науки под влиянием математической догматики и призывал к большей эмпиричности, реализму и социальной ответственности. Леонтьев — явный антагонист неоклассической ортодоксии.

6.Маршал Голдман (не лауреат Нобелевской премии): критик неолиберализма, особенно в постсоветском контексте. Один из немногих экономистов, критиковавших «шоковую терапию» в республиках бывшего СССР с самого начала ее запуска; призывал обращать внимание на социальные и институциональные разрушения, вызванные быстрой приватизацией, и критиковал роль западных советников в этом процессе. Представитель
социально ориентированного, институционально обоснованного подхода, находящегося в оппозиции к ортодоксальному мейнстриму.

7. Джон Кеннет Гэлбрейт (не лауреат Нобелевской премии): крупнейший критик мейнстрима и бескомпромиссный оппонент неолиберальной ортодоксии; критиковал корпоратократию, демонтаж государства всеобщего благосостояния, консюмеризм и монетаристскую догму. Его книги (например, «Общество изобилия») направлены против идей рынка как саморегулирующегося института. Он был представителем радикального кейнсианства и институционализма, оказывает сильное влияние на интеллектуальные альтернативы неолиберализму.



В рамках подобных форумов отсутствует подлинная интеллектуальная конкуренция и тем более нет места анти-неолиберальной критической мысли. Эти события, часто позиционируемые как знаки модернизации, являлись и являются, по сути, элементами неолиберального спектакля, призванного скрыть структурную уязвимость отечественной экономики, высокую степень социального неравенства и институциональную деградацию. Казахстанский неолиберальный режим не-развития таким образом получает не только политическую, но и академическую защиту от изменения курса.

Если нынешнее руководство страны действительно намерено создавать новый Казахстан, то начинать надо со смены команды.