Плюс три нахлебника... Что дало Казахстану создание трех новых областей?

4 мая 2022 года указом президента РК были образованы три новые области – Абайская, Жетысуская и Улытауская. Для многих это решение стало неожиданностью, в связи с чем было высказано немало критических оценок: мол, такие серьезные административно-территориальные реформы наспех проводить нельзя. Спустя два года, думается, можно и даже нужно оценить их промежуточный результат, чтобы понять, насколько этот шаг был верным и куда он нас ведет. Помочь нам в этом согласился эксперт Института инновационной экономики, профессор КазНУ Магбат Спанов.

Больше популистский, чем рациональный

- Магбат Уарысбекович, на ваш взгляд, что это решение дало стране в целом и населению новых областей в частности?

- Сама по себе идея, конечно, не лишена логики. Улытау всегда считался историческим центром, где поднимали на белой кошме многих казахских ханов, и это обстоятельство, видимо, принималось во внимание. А Алматинская область была слишком большой (на аналогичной территории размещаются несколько европейских стран), что затрудняло управление, поэтому решение отдать ее часть под Жетысускую выглядело вполне оправданным.

Особенно я рад за Семей, и не только потому, что в прошлом это был духовный центр Казахстана, откуда вышли многие известные творческие личности, в том числе великий Абай, но и с точки зрения численности населения (в этом городе оно вдвое больше, чем в том же Талдыкоргане). Напомню, что присоединение в 1997 году Семипалатинской области к Восточно-Казахстанской имело политическую подоплеку. Если ранее в органах управления ВКО были в основном русскоязычные граждане, то после слияния местная власть стала более-менее казахскоязычной.



Теперь жители новоиспеченных областей, за исключением работников бюджетных учреждений, задаются резонным вопросом: что нам это дало? А ничего! В выигрыше остались разве что госслужащие, на содержание которых требуется все больше вливаний из бюджета. Ведь такая реформа подразумевает, прежде всего, расширение сферы управления и соответственно увеличение рабочих бюджетных мест...

- В чем именно был просчет?

- Изначально в Казахстане (с советских времен) было 20 территориальных единиц – 19 областей плюс столица Алма-Ата. На их сокращение власти пошли ради снижения бюджетных расходов и возможности сформировать пять экономических регионов (аймаков) – центральный, западный, восточный, южный, северный – по примеру федеральных округов в России. Тем самым предполагалось оптимизировать и рационализировать бюджетные расходы. Но этот план не сработал. И мы снова вернулись к исходной цифре в 20 регионов – 17 областей и три города республиканского значения: Астана, Алматы и Шымкент.

Разница в том, что в «нулевые» годы у нас были три региона-донора республиканского бюджета (Алматы, Атырауская и Мангистауская области), в дальнейшем, к 2016-му, их стало четыре (добавилась Астана), а на данный момент остались только два (Алматы и Атырауская область). Последние сейчас фактически кормят остальные 18, которые являются дотационными. Для сравнения: в советский период из 20 регионов 11-12 были донорами, каждый из которых, помимо себя, обеспечивал еще одну область. Скажу больше: до сих в стране нет экономической интеграции между регионами, которая предполагает создание единой производственной цепочки.



Чтобы каждый регион полноценно развивался, необходима соответствующая экономическая и внутриполитическая основа. А ее у нас нет. Как следствие, мы имеем кассовый разрыв, когда доходная часть бюджета государства лишь наполовину формируется за счет налогов, остальное же берётся из Национального фонда, плюс используются деньги ЕНПФ, ОСМС и т.д. Отсюда вывод: сначала следовало изменить налоговую систему таким образом, чтобы регионы начали сами себя содержать, а уже потом переходить к административно-территориальным реформам.

Хорошим примером здесь служит Алматы. После того, как столицу вместе со всеми госорганами перенесли в Астану, город не развалился, а, наоборот, сохранил экономическое лидерство. Прежде всего, потому, что 70% его экономики составляет малый и средний бизнес, который умудряется еще и кормить другие области. Признаться, я удивляюсь тому, что регионы-доноры до сих пор не подняли вопрос о суверенизации. Сколько они еще будут содержать остальных и ограничивать себя в развитии?

Местные инвесторы ценнее иностранных

- Какие вы видите пути решения этой проблемы?

- Чтобы увеличилась налоговая база, должна измениться экономическая среда. Сделать это можно, на мой взгляд, двумя способами. Во-первых, пересмотреть так называемые соглашения о разделе продукции с нашими крупными иностранными инвесторами. Они продают сырье по заниженной – в 5, 6 и даже 10 раз – стоимости и с этих денег платят налоги, хотя их прибыль на порядок больше. Нацбанк ежегодно публикует список офшорных зон, через которые могут работать отечественные компании. Эту практику нужно прекращать.

Во-вторых, нужно переместить все центральные офисы добывающих компаний и предприятий на территории тех областей, где осуществляется эта самая добыча, а в Астане и Алматы оставить лишь представительства или филиалы, которые будут вести небольшую операционную деятельность. Соответственно, регистрируясь в регионах, эти компании будут платить там налоги и способствовать их развитию.



Скажем, недавно наше государство предоставило Великобритании и США право на добычу и разведку редкоземельных металлов взамен на инвестиции, о чем, кстати, казахстанские СМИ пишут мало. И опять-таки этот вопрос решался в Астане, а не в регионах с учетом их интересов; общественные слушания не проводились.

Я ничего не имею против иностранных инвесторов – пусть заходят в наши проекты со своими технологиями. Однако контрольный пакет акций должен все-таки оставаться у государства, которому пора предпринимать конкретные шаги, чтобы мы научились самостоятельно добывать и выгодно продавать эти металлы. Просто обидно, что, имея такие богатства и относительно малочисленное население, мы зависим от инвестиций извне, а получаемые за счет них доходы в последующем вывозятся из страны.

При этом мы сбрасываем со счетов внутренних инвесторов, в том числе бизнесменов, которые ассоциируются с так придуманным понятием «Старый Казахстан». Они не просто уезжают, но и вывозят с собой большие суммы, которые могли бы работать в стране и на страну. Разумеется, я никого не оправдываю, но призываю власти в этом случае договариваться. Ведь никто, кроме самих казахстанцев, не будет по-настоящему вкладываться в отечественную экономику. И это не я придумал – такова общемировая практика. К примеру, бурный экономический рост КНР начался как раз с инвестиций китайских эмигрантов. А самые крупные университеты мира финансово поддерживаются их же бывшими выпускниками. Да и у нас есть много примеров того, как предприниматели на своей малой родине помогали школам, вузам, больницам и т.д.

Но взять тот же Алматы. Как мне кажется, со времен обретения независимости здесь никогда не было руководителя, который бы искренне его любил. На моей памяти только Кунаев проявлял трепетное отношение к городу и к горожанам. Это я к тому, что регионы должны возглавлять люди, которые лично заинтересованы в их развитии, поскольку относятся к ним как к своему родному дому.

Как подрывается доверие к власти...

- Как, по-вашему, будет развиваться ситуация в дальнейшем, если оставить все как есть?

- Понимаете, рано или поздно в любом государстве происходят либо центробежные, либо центростремительные процессы. К примеру, в СССР, особенно позднем, были центробежные настроения, а в современной РФ ее субъекты, напротив, тянутся к центру. Если на фоне усугубления геополитического и геоэкономического противостояния ситуация в Казахстане будет ухудшаться, то на местах, не дай бог, могут усилиться тенденции к экономической суверенизации.

Вообще, региональная и экономическая политики в каждой конкретно взятой стране очень сильно взаимосвязаны, поэтому должны проводиться согласованно, в унисон. А у нас каждый раз получается дисгармония. В свое время за оба эти направления отвечал Тимур Сулейменов, занимавший должности министра национальной экономики и заместителя руководителя АП. И я как эксперт вынужден оценить его работу как провальную. Теперь он возглавляет Нацбанк, который на деньги Нацфонда приобретает акции то «КазМунайГаза», то «Казатомпрома», что идет вразрез не только с национальной, но и с региональной и отраслевой политикой, а также с законодательством.

Тем временем в стране растет количество безработных и бедных граждан, образуются огромные «дыры» в госбюджете. Эти проблемы, как я уже говорил, решаются за счет Нацфонда, при том, что львиная его доля была арестована в рамках «дела Стати» - 5 миллиардов долларов в США, 22 миллиарда долларов в Европе...

- А какие позитивные шаги в этом направлении вы бы отметили?

- Лично я за прошедшие пять лет не увидел ни одного позитивного шага с хорошими результатами ни во внутриполитических, ни во внутриэкономических процессах. Взять хотя бы референдум о внесении изменений в Конституцию – они привел лишь к усилению администрации президента. Теперь собираются провести всенародное голосование, чтобы решить, строить АЭС или нет, хотя достаточно было организовать общественные слушания. Неизвестно еще, чем в итоге всё обернётся, а ведь ни одна страна не может развиваться без достаточных энергетических мощностей. У нас мало ГЭС, поскольку не хватает водных ресурсов, ТЭЦ загрязняют окружающую среду. Остаётся только атомная энергетика, которую даже ЕС классифицирует как «зеленую». .



Казалось бы, ничего придумывать не надо – достаточно адаптировать международный или советский опыт (ту же программу развития депрессивных регионов) под наши реалии. Но мы каждый раз пытаемся изобрести что-то свое, красиво расписываем, затем благополучно проваливаем реализацию и, в конце концов, сворачиваем работу. Параллельно происходит смена ответственных за эти программы, министров, правительства, и в итоге никто ни за что не отвечает. Как следствие, подрывается доверие к власти и, что самое печальное, лично к президенту.

По-хорошему, нам нужно выбрать экономическую модель с четкой и ясной целью - либо мы делаем упор на рост экономики и развиваем ее, либо боремся с инфляцией. И уже в соответствии с этим выбором разрабатывать механизмы и инструменты реализации программ. Не бывает успешной какая-то совмещенная модель – для начала нужно сосредоточиться на чем-то одном и качественно это сделать…