Дрейф симуляций: Mineralstan, или Литиевые бусы в «овраге цивилизаций»

Казахстан снова стоит на пороге чужого будущего – того, в котором его видят не как партнёра, а как источник руды. Вместо того, чтобы рассматривать литий или любой другой критически важный минерал, коих у нас «хоть завались», как входной билет в новую технологическую эпоху, страна рискует остаться поставщиком сырья для чужих реакторов, чужих заводов и чужих прорывов.

Квинтэссенцией перехода к новому технологическому укладу на данном этапе является литий. И сегодня мир говорит о нем не как о металле для батарей, а как о носителе энергии звёзд. Через этот минерал открывается путь к управляемому термояду. Но Казахстан не слышит этого разговора. Не звучат вопросы: Какие лаборатории нам нужны? Кого готовить? Как включиться в международные программы? Где решается судьба энергии XXI века?

Глава V. Казахстанское ресурсное донорство в новой энергетической архитектуре

«Pipelineistan» и «Mineralstan/Criticalstan/Lithiumstan» – это две фазы одного и того же цивилизационного сюжета борьбы за контроль над веществом будущего. Даже если изменились сами «вещества-энергоносители», технологические узлы и империи, то структурная логика игры осталась прежней. Пепе Эскобар описывал эпоху, где власть распределялась через трубопроводы, которые воспринимались как линейные маршруты, неразрывные логистические артерии, инструмент геополитического захвата, символ зависимости и контроля. Это было время нефтегазового феодализма, когда главная борьба шла за то, кто кого подключит/отключит и кто диктует «энергетические правила».

Сейчас трубопроводы уже не формируют ось мировых конфликтов – они больше не являются источником нового технологического уклада. Настала эпоха триединого «Mineralstan»/«Criticalstan»/«Lithiumstan». Потому что на смену нефти пришли технологические вещества и металлы высоких Z-чисел для больших реакторов, ториевых систем и shielding-технологий.

Эти элементы формируют новую карту силы. Если нефть давала доступ к транспортной и военной гегемонии в XX веке, то критически важные минералы дают доступ к микроэлектронике, ИИ, термояду, военной промышленности, энергетическим прорывам и вычислительной инфраструктуре XXI века. Однако Mineralstan повторяет Pipelineistan по структурной логике игры. Сохраняется контроль над источниками, маршрутами, переработкой, технологией и будущим рынком. Вместо трубопровода – цепочка поставок, вместо газа – литий и редкозёмы, вместо транзитных государств – государства-месторождения, вместо нефтяников – корпорации, ИИ-индустрии, ядерные R&D холдинги, вместо США/Россия/ЕС – США/Китай/ИИ-гиганты/ядерные консорциумы.

Mineralstan возник именно сейчас потому, что глобальное человечество подошло к трём синхронным «разломам»: энергетическому, вычислительному, военному. Термоядерные проекты ITER, SPARC, TAE, CFS, китайские и корейские программы требуют лития-6, лития-7, трития, бериллия, вольфрама, высоко-Z материалов для защиты и токамаков. Без этих элементов не может быть управляемого ядерного синтеза и термоядерной энергетики. Вычислительный «разлом» кроется в том, что ИИ-инфраструктура сжирает медь, никель, литий, галлий, графит, редкозёмы, а каждый GPU равен маленькому Mineralstanу. Военная сфера, даже если мы пока еще не собираемся устраивать межзвездные войны с инопланетными цивилизациями, а лишь ограничимся локальными замесами, все равно требует новых систем вооружений (лазеры, гиперзвук, БПЛА, directed energy, ядерные батареи), которые строятся именно на критически важных минералах.



Глава VI. Периферийные эвфемизмы на линейке «возможностей»

Если Казахстан хочет быть участником новой энергетической архитектуры, а не только её поставщиком, то нужно научиться видеть в таких минералах не только ресурс для того, чтобы поправить финансово-экономические «делишки», а основу технологического и интеллектуального суверенитета. Это уже не про горную промышленность, а про место страны в будущем человечества.

Медиа и аналитика 2024–2025 годов показывают быстрое формирование Казахстана как потенциально важного игрока на рынке критически важных минералов и редкозема. Однако большинство проектов находятся на стадии геологоразведки и привлечения инвестиций. Основными рисками являются ограниченные мощности переработки, зависимость от протяжённых сухопутных маршрутов, необходимость ясного лицензирования, а также потребность в стратегических партнёрах и капитале для перехода от ресурсов к реальному производству.

Зарубежные публикации в ресурсах масштаба Mining Technology представляют Казахстан как обладателя богатых запасов критически важных минералов. Тиражируется англоязычный контекст о том, что страна открыта для иностранных инвестиций и технологического сотрудничества. Среди прочего упоминаются реформы горного кодекса, упрощение лицензирования, налоговые послабления, гарантии «законодательной стабильности». А в центр внимания выносятся партнёрские отношения с США и ЕС, а также C5+1 Dialogue.

Особое внимание обращает на себя термин «international partnership». Во многих зарубежных публикациях он используется как эвфемизм. На деле же речь идёт не о симметричном сотрудничестве, а о структурной зависимости, где Казахстан выступает поставщиком ресурсов, полигоном для геологоразведки и первичной переработки, а также рынком для внедрения чужих технологий. Но отнюдь не инициатором собственных инноваций. Ключевым признаком устоявшейся эвфемичной риторической практики является отсутствие упоминаний о казахстанских разработках, лабораториях, патентах или технологических кластерах. Зато много о «licensing», «reforms», «foreign investment» и «technology transfer». То есть о передаче технологий извне, а не о развитии их на месте.



Еще одной особенностью «новояза» эпохи «Mineralstan» является то, что в аналитических статьях и докладах многократно повторяются выражения вроде «integrate into global clean tech supply chains» и «secure non-Chinese sources of critical minerals». Это означает, что ставится цель встроить Казахстан в логистические цепочки для обеспечения устойчивых поставок в ЕС и США, а также создать альтернативу китайскому доминированию в данной сфере. Но нигде не говорится, что Казахстан должен контролировать хотя бы часть этих цепочек. Наша страна – лишь звено, но не архитектор.

Формула «взаимной выгоды» в контексте «Mineralstan/Criticalstan/Lithiumstan» скрывает геоэкономическую асимметрию. Каждый блок в публикациях завершается фразами вроде – «helping Kazakhstan industrialize and integrate into global clean tech supply chains». Это создаёт видимость взаимности, но акценты расставлены так, что интересы партнеров и инвесторов из США/ЕС обозначены конкретно – обеспечить доступ к ресурсам вне Китая. Выгоды же Казахстана остаются абстрактными («integration», «industrialize»), без механизмов.

Таким образом, «взаимность» лишь риторическая, не институциональная. Легитимация роли Казахстана реализуется в коридоре «поставщика», а не инноватора. Даже разделы «Mineral resources in Kazakhstan» фокусируются не на будущем производстве или переработке, а на количестве уже разведанных запасов. То есть страна оценивается по природной ёмкости, а не по инженерному потенциалу. Казахстан здесь рассматривается как геологическая территория, но не как технологический субъект. Это закрепляет образ страны как «ресурсного донора глобального перехода к чистой энергии».

Весьма важный контекст передает «отсутствующая лексика» в официальных документах и публичных заявлениях. Буквально отсутствуют понятия «R&D» (исследования и развитие), «domestic innovation» (внутренние инновации) или «technological sovereignty» (технологический суверенитет), а также «research» (исследование), «development» (развитие), «innovation center» (инновационный центр) и «university collaboration» (университетское сотрудничество). Такие термины сопровождают реальное становление технологической независимости. Но в Mineralstan-риторике их практически нет.

Это значит, что даже в профессиональных изданиях для горной отрасли, экономических СМИ и геополитической документации Казахстан пока не фигурирует как носитель собственной технологической повестки. Его ценность описывается лишь с использованием экономико-сырьевых терминов.



Рафаэль Балгин