Стало ли лучше казахстанским ученым от создания отдельного министерства?

Недавно Spik.kz вместе с экспертами подвел итоги двухлетней работы Министерства науки и высшего образования, сравнив его реальные достижения с ожиданиями научного сообщества. Сегодня к этой дискуссии по нашей просьбе присоединяется доктор физико-математических наук, профессор, главный научный сотрудник Института математики и математического моделирования КН МНВО РК Людмила Алексеева, которая расскажет об изменениях в этой сфере на примере собственной научной деятельности.

- Людмила Алексеевна, как вы оцениваете появление отдельного министерства? Что это дало?

- Безусловно, это решение было правильным. Новое министерство лучше справляется со своими задачами в сфере науки, нежели предшествующее. Главное – что при нем ряду НИИ вернули гарантированную заработную плату, и ученые перестали всецело зависеть от грантов. Не секрет, что раньше многие научные коллективы оказывались в затруднительном положении, если их проекты не проходили конкурсы, а теперь они могут продолжать свои исследования благодаря базовому финансированию. Плюс возможность дополнительно участвовать в грантовых проектах позволяет им не бедствовать и больше посвящать себя науке.

Сейчас еще вводят доплату за наличие ученых степеней, но пока только в вузах. А ведь до этого мы получали смешные деньги, к примеру, за то же преподавание, которое совмещали с научной деятельностью в НИИ. Такие нововведения нужно только приветствовать.

Вместе с тем остается много нерешенных проблем. В частности, до сих пор не выстроена должным образом работа национальных научных советов (ННС): нередко сильные проекты, которые набирают высокие баллы у независимых зарубежных экспертов, по непонятным причинам отсекаются. К примеру, три года назад наш научный проект по результатам зарубежной экспертизы получил 32 балла, однако ННС присвоил ему всего 5 баллов, что в сумме не позволило преодолеть проходной порог - 37,3. В итоге мы остались без финансирования. И это далеко не единичный случай.

- Об этих проблемах ученые говорили еще до создания МНВО, но воз, получается, и ныне там. Почему работу ННС не удается наладить? И как, по вашему мнению, можно это сделать?



Например, при министре Бакытжане Жумагулове все научные проекты, которые набирали по итогам зарубежной экспертизы 27,5 балла, автоматически проходили конкурс и получали финансирование. На мой взгляд, следует вернуться к этой практике. Тогда у ННС будет больше времени на объективный экспертный анализ остальных заявок. Кроме того, надо ввести норму, согласно которой ННС могли бы повышать или понижать оценку проекту, самое большее, на 5 баллов, то есть по одному баллу на каждый раздел экспертизы в зависимости от актуальности исследований и квалификации научных групп. Уверена, что это позволит исключить возможность лоббировать или отсекать проекты.

- Также ученые жаловались на требование публиковать научные статьи на английском языке именно в журналах, зарегистрированных на WEB of Science и Scopus. Изменилась ли ситуация?

- Это еще один больной вопрос. Без публикаций в научных журналах 1-3 квартилей (Q1-Q3) на WEB of Science или с высокими процентилями на Scopus ученых и их проекты по-прежнему не допускают к участию в конкурсах на гранты. При том, что там заоблачные цены – порядка 3-4 тысяч долларов/евро за статью. К примеру, за публикацию в журнале Mathematics (Q1), который входит в список Scopus, мы (два автора) заплатили 2600 евро! И удалось нам это только благодаря грантовому финансированию.

А что делать тем, у кого нет грантов? Особенно вузовским работникам, от которых такие публикации требуют при подписании контрактов. Понятно же, что у казахстанских ученых и преподавателей нет миллионов тенге, чтобы оплатить размещение даже одной научной статьи в журналах из упомянутых баз. Им приходится собирать необходимую сумму в складчину, приглашая людей, у которых есть финансовые возможности и кому тоже нужны такие статьи. В итоге мы сталкиваемся с ситуациями, когда один с сошкой, а семеро с ложкой…

Лично меня откровенно удивляют столь неподъемные требования Комитета науки. Ведь помимо WEB Science и Scopus в мире существует много других авторитетных и высокорейтинговых платформ. Почему, к примеру, не котируются статьи на казахском и русском языках в казахстанских и российских журналах? Ведь все мы думаем и пишем на них и только потом переводим на английский. Или почему игнорируется самая обширная в мире платформа Google Scholar, где зарегистрированы многие отечественные научные журналы, а также российские. Последние, к слову, тоже имеют индекс цитирования - РИНЦ, но он никак не учитывается у нас при экспертизе. Получается, мы ни во что не ставим самих себя, обесцениваем свои исследования на родном языке.



Да и как прикажете развивать казахскую научную терминологию, к примеру, в математике, если тот же Kazakh mathematical journal стал печататься только на английском языке, и мне никак не удается убедить редакцию в том, что это большая ошибка. Пришлось в знак протеста выйти из состава редколлегии, хотя я была одним из инициатором создания этого журнала и активно участвовала в его становлении.

- Какие шаги, на ваш взгляд, должно предпринять МНВО, чтобы оздоровить ситуацию в данной сфере?

- Отвечая на этот вопрос, нельзя обойти вниманием тот факт, что Комитет науки систематически нарушает сроки прохождения и финансирования проектов. К примеру, мы подали заявку на 2024-2026 годы еще прошлой осенью, а результаты объявили только в июле. То есть минус семь месяцев на реализацию проекта. Причем в ноябре мы должны уже сдать первые отчеты, а это значит, что за три месяца придется выполнить тот объем работ, который запланировали на год. В итоге из трех лет, на которые рассчитан проект (полный отчет нужно сдать до ноября 2026 года), у нас остается чуть больше двух. А еще надо успеть подготовить и опубликовать по нему статьи, иначе придется платить штраф. И никто в КН не хочет понимать, что от предоставления научной статьи к печати до ее опубликования в журнале может пройти длительный срок, связанный с корректировкой материала по требованию рецензентов и издательства.



Решить эту проблему при нынешних требованиях невозможно. А значит, следует их изменить. К примеру, позволить ученым приступать к исполнению проектов с момента их утверждения в КН, а календарные планы и сроки можно корректировать уже при подписании договоров.

Если говорить в целом о плюсах от создания нового министерства, то, безусловно, ему удалось улучшить условия работы ученых. Раньше мы не получали и половины требуемого финансирования по своим проектам, а теперь оно поступает в полном объеме. И это большое достижение! Хочется надеяться, что новые преобразования будут идти только на пользу науке и системе высшего образования, которая очень нуждается в высококвалифицированных кадрах.