Можно ли развязать узел водных проблем в бассейне Аральского моря?

В этом году исполнилось 30 лет Международному фонду спасения Арала. Результатам его деятельности дали оценку главы государств – членов МФСА на саммите, который прошёл 15 сентября в Душанбе. Выражались президенты дипломатично, отмечая, что организация была и остаётся «ключевым и уникальным региональным институтом взаимовыгодного сотрудничества стран Центральной Азии в целях улучшения экологической, социально-экономической, водохозяйственной и энергетической обстановки в бассейне Аральского моря». Но и сами руководители стран, и тем более общественность вряд ли удовлетворены тем, к чему она сегодня пришла.

Вместо Арала – десятки водохранилищ

Инициаторы создания МФСА, похоже, были слишком большими оптимистами, раз включили в название фонда слова о «спасении Арала». А, возможно, они надеялись тем самым привлечь внимание международных институтов и спонсоров: ведь в конце 1980-х и начале 1990-х мировое сообщество проявляло активный интерес к трагедии высыхающего моря, в Приаралье очень часто приезжали зарубежные политики, учёные, журналисты, проводились всевозможные встречи и конференции. Но после распада Союза интерес упал, а сами новые государства Центральной Азии в первые годы независимости столкнулись со столь острыми социально-экономическими проблемами, что им было уже не до моря. Как следствие, оно стало мелеть даже быстрее, чем в советское время. Если в период с начала 1960-х до 1993-го площадь его водной поверхности уменьшилась менее чем наполовину (с 69 до 36 тысяч квадратных километров), то за последние тридцать лет, то есть после создания МФСА, – более чем в четыре раза (до 8 тысяч).

Это было вызвано, прежде всего, изменением режима попусков воды с верховий двух рек, прежде питавших Арал. Скажем, Токтогульское водохранилище, которое оказывает решающее влияние на сток Сырдарьи, строилось как объект, прежде всего, ирригационного назначения. В советское время оно отдавало на эти цели, то есть на орошение сельхозкультур в вегетационный период, 75-77 процентов накопленного объёма воды. Однако после распада СССР эта доля значительно снизилась: к началу «нулевых» годов она упала до 43-45 процентов. Остальная часть стала сбрасываться вниз в холодное время года: её пропускали через турбины ГЭС для выработки электроэнергии. Иными словами, Кыргызстан, где сейчас эксплуатируются 16 больших и малых гидроэлектростанций, которые являются основными генерирующими мощностями в этой стране, перевёл режим работы водохранилищ на своей территории с ирригационного режима на энергетический.

Как следствие, страны, находящиеся в нижнем течении реки, стали испытывать угрозу затопления в зимне-весенние месяцы и нехватку воды на орошение летом. Поэтому они решили накапливать её в межвегетационный период, для чего построили у себя дополнительные водохранилища. Что, в свою очередь, привело и приводит к большим потерям воды из-за испарения и фильтрации в этих «накопителях». К слову, президент РК Касым-Жомарт Токаев на саммите в Душанбе, отметив крайне высокую степень зарегулированности стока Сырдарьи и Амударьи, назвал следующие цифры: «В их бассейнах построено более 80 водохранилищ, суммарный объём которых достигает почти 65 кубических километров». А 65 кубических километров (или миллиардов кубометров, кому как больше нравится) – это более половины общего годового стока обеих рек.

Стоит привести и такой красноречивый пример. В 1990-е и в «нулевые» годы Казахстан из-за угрозы затопления территорий, в том числе населённых пунктов, не мог принять в зимние месяцы и ранней весной, до начала ледохода по Сырдарье, те резко возросшие объёмы воды, которые сбрасывались с верховий. Поэтому значительная их часть отводилась в Арнасайскую впадину (к югу от Шардаринского водохранилища, но уже на узбекских землях), где сформировалась система бессточных озёр. Там собрано уже свыше 40 миллиардов кубометров, или почти вдвое больше, чем имеется сейчас в Северном Аральском море (САМ), которое Казахстан решил возродить, построив Кокаральскую плотину. Это вода, которая должна была попасть в Арал.

Русло Амударьи, среднегодовой сток которой больше, чем сырдарьинский, зарегулировано ещё сильнее, поэтому она уже давно перестала нести свои воды в высыхающее море. Там ситуация в ближайшие годы может осложниться в связи с тем, что Афганистан начал строительство канала «Куштеп», чтобы забирать из реки на орошение от 6 до 10 миллиардов кубометров в год. Это серьёзный вызов для Узбекистана и Туркменистана. Да и для бассейна Сырдарьи тоже, поскольку узбекам нужно будет где-то брать ту часть воды, которую они могут потерять из-за «Куштепа». Неслучайно на заседании 15 сентября их президент Шавкат Мирзиёев предложил рассмотреть вопрос вовлечения представителей Афганистана в региональный диалог по совместному использованию водных ресурсов.

Единственный путь – консенсус и экономия

Но пока даже сами постсоветские страны Центральной Азии, в которых проживают вроде бы братские народы, никак не могут договориться между собой. Мало того, семь лет назад Кыргызстан заморозил своё членство в МФСА, мотивировав такое решение тем, что эта организация «не учитывает гидроэнергетические аспекты водопользования и потребности отдельных государств региона» (скорее всего, имея в виду себя). Также его представители заявили, что Кыргызстан не видит перспектив в возобновлении своего участия в деятельности МФСА до тех пор, пока не будет проведена его полноформатная реформа.

Вот и на душанбинском саммите кыргызского президента Садыра Жапарова не было, хотя днём ранее он приезжал туда же, в столицу Таджикистана, на консультативную встречу глав государств Центральной Азии. Эту страну, теперь выступающую в статусе наблюдателя при организации, представлял первый вице-премьер правительства, который в своём выступлении снова обозначил позицию Кыргызстана относительно необходимости реформирования МФСА. Между тем, без кыргызов, на территории которых формируется сток Сырдарьи, протекающей потом через Таджикистан, Узбекистан и Казахстан, полноценная и сколько-нибудь эффективная деятельность МФСА, принятие согласованных решений в сфере водопользования невозможны.

В Кыргызстане считают, что страны, находящиеся в среднем и нижнем течении Сырдарьи, должны на постоянной основе компенсировать ему затраты на содержание и эксплуатацию водохранилищ, накапливающих ту воду, благодаря которой потом узбекские и казахстанские дехкане получают урожаи хлопка, риса и других сельскохозяйственных культур. В этом есть определённая логика. Но пока прийти к какому-то консенсусу по данному вопросу не удаётся. Да и не просматривается особого стремления к его достижению. Тем не менее, думается, рано или поздно жизнь заставит искать и находить компромиссные варианты.

Следует иметь в виду и то обстоятельство, что Кыргызстан уже сегодня испытывает нехватку генерирующих мощностей, тогда как потребности страны растут. Соответственно высока вероятность того, что он продолжит строить ГЭС, поскольку получаемая на них электроэнергия существенно дешевле по себестоимости, чем та, которая вырабатывается угольными станциями. (Месторождения угля, в отличие от газовых, на территории республики есть). Как это скажется на режиме работы водохранилищ, прогнозировать сложно. Но странам, расположенным ниже по течению Сырдарьи, ждать позитивных для себя изменений точно не приходится.

В такой ситуации и в условиях продолжающегося роста населения им придётся принимать кардинальные меры, способные обеспечить рациональное, экономное использование тех водных ресурсов, которые поступают на их территории. Резервов здесь достаточно: сегодня до 45 процентов воды, забираемой из реки и проходящей через оросительные сети, теряется на пути к полю и не участвует в формировании урожая. В Узбекистане, судя по выступлению его президента на душанбинском саммите, работа в этом направлении уже ведётся. Цитата: «За последние семь лет влагосберегающие технологии внедрены на площади более одного миллиона гектаров, что составляет примерно четверть всех орошаемых земель в стране… Мы намерены разработать национальную программу водосбережения». Мирзиёев также призвал усилить сотрудничество стран-участниц МФСА в сфере рационального водопользования, определив его в качестве одного из приоритетов деятельности фонда.

А вот что сказал пару месяцев назад в интервью министр водного хозяйства РУ Шавкат Хамраев: «Сейчас мы собираемся приступить ко второму этапу бетонирования каналов в Хорезме. Крупные проекты стоимостью 140 миллионов долларов были реализованы и в Ферганской долине. Кроме того, ведётся бетонирование каналов в Каракалпакстане». В целом, по словам узбекского министра, ежегодно в стране бетонной облицовкой, позволяющей существенно сократить потери воды из-за фильтрации, покрывают 300-400 километров каналов, но чтобы достичь цели в обозримой перспективе, нужно увеличить объём работ в три-четыре раза. Интересно было бы узнать, что делается в этом плане в Казахстане.

Другой очень важный вопрос – отношение к воде со стороны тех, кто использует её на полях. Приводить в тысячный раз изречение наших предков «Судың да сұрауы бар», призывать к бережливости бесполезно: поведение водопользователей можно изменить только экономическими стимулами. А ныне действующие тарифы на доставку поливной воды никак не мотивируют сельхозпроизводителей к её рациональному использованию. Они должны быть более высокими и, главное, дифференцированными, чтобы за перерасход сверх установленных нормативов взимались такие суммы, которые бы напрочь отбили охоту тратить воду понапрасну. Да, повышение тарифов скажется на себестоимости продукции, но тут можно продумать какие-то компенсационные механизмы, чтобы и фермеры не понесли убытки, и вода использовалась рачительно.

Это в интересах самого государства, поскольку в противном случае придётся просить недостающие объёмы у того же Кыргызстана, который, может, и даст их, но уже за плату…